"Душа патриота" и ее окрестности

"ДУША ПАТРИОТА" и ЕЕ ОКРЕСТНОСТИ

Беседа с Владимиром Токмаковым

Скандальная известность к писателю Евгению ПОПОВУ пришла в 1979 году. Связано это было с изданием печально знаменитого самиздатовского альманаха "Метрополь". В СССР альманах был "арестован", но вскоре вышел на Западе в издательстве "Ардис".

Фамилии писателей Виктора Ерофеева, Василия Аксенова и Евгения Попова не сходили со страниц газет по обе стороны океана. В тюрьму их не посадили, времена были уже другие, просто исключили из Союза писателей, а потом почти десять лет не печатали. Новая волна популярности пришла к Попову в перестроечные годы, когда он издавал по нескольку книг в год. Я встретился с известным прозаиком в Москве на Втором форуме молодых писателей России.

- Евгений Анатольевич, вы дебютировали в 1976 году, и предисловие к вашим рассказам написал Василий Шукшин...

- Я тогда учился в Москве и обошел с рукописью своих рассказов все толстые журналы. Редакторы хвалили, но все равно не печатали, ты что, мол, у нас цензура, а у тебя герои - бичи какие-то сибирские. Потом в Бурятии в Улан-Удэ в журнале "Байкал" сказали, что напечатают мои рассказы, но только если будет предисловие какого-нибудь известного писателя.

Я позвонил в "Новый мир", там пообещали связаться с Шукшиным.

Василий Макарович, несмотря на то, что не занимал официальных чинов, был очень авторитетным писателем, творческое сообщество его ценило. Через две недели я уже имел предисловие - Шукшин прочитал, дал оценку, что-то посоветовал. Но в "Байкале" меня все равно не напечатали, и только в 1976 году, через два года после смерти Шукшина, в "Новом мире" вышли два моих рассказа с его предисловием. Причем цензура изъяла из шукшинского текста абзац, где он говорит о литературной атмосфере и предрекает мне нелегкую писательскую судьбу.

- А вы знаете, что при своей жизни Шукшин не напечатал у себя на родине, на Алтае, ни одного рассказа?

- Я помню, в каком-то интервью Шукшин рассказывал, как деревенские учительницы говорили его матери: почему это у тебя сын пишет только про одних пьяниц?

С Шукшиным мы встречались несколько раз, беседовали, он писал какие-то записочки в журналы с просьбой, чтобы меня там опубликовали. Я как-то спросил его: вам, наверное, сейчас легко печататься, все-таки лауреат госпремии и прочее? Как бы не так, говорит, каждый раз свои тексты приходится пробивать, вот сейчас мы с тобой расстанемся, и я пойду в гостиницу, там редактор из Питера приехал, буду его, как проститутка, обхаживать.

- В 1979 году вы участвовали в издании скандально знаменитого альманаха "Метрополь"...

- После публикаций в "Новом мире" меня приняли в Союз писателей СССР. Тут же посыпались предложения из других изданий. Я приносил рассказы, они читали и говорили, принесите что-нибудь другое - это не пройдет. Так я перебрал две сотни своих рассказов - и все впустую. В конце концов мне эта полуподпольная слава надоела.

Издание альманаха "Метрополь" не было акцией зажравшихся ребят, которые не знают, как еще к себе привлечь внимание. Это была осознанная необходимость, больше ничего не оставалось делать: или идти в диссиденты, или уезжать на Запад. А я хотел жить у себя на родине и печататься здесь, а не там. "Метрополь" составляли пять человек: Аксенов, Битов, Искандер, Ерофеев и я.

Мы решили объединить вокруг самодельного альманаха и признанных, и молодых литераторов. Тексты отбирались по двум критериям: талант и внутренняя свобода автора. Мы сознательно разработали идею эстетического плюрализма: люди были самые разные, у каждого свои убеждения, представления и пристрастия. Составляли альманах в однокомнатной квартире Евгении Гинзбург, автора "Крутого маршрута". Приходил Владимир Высоцкий, на вопрос: "Кто там?" отзывался: "Здесь делают фальшивые деньги?"

Среди авторов "Метрополя" были Юрий Кублановский, Владимир Высоцкий, Аркадий Арканов, Белла Ахмадулина, Юрий Карабчиевский, Евгений Рейн, Марк Розовский, Генрих Сапгир и другие, всего более двадцати человек. Мы имели шанс выиграть. Перед этим что-то подобное сделали художники - так называемая "бульдозерная выставка". Им устроили публичную порку, но в конце концов оставили в покое, выделили мастерские, дали возможность работать.

У нас это не прошло, потому что писательство всегда теснейшим образом связано с идеологией. Кажется, в "Литгазете" писали: это мусор, а не литература, что-то близкое к графомании, мол, авторы альманаха пишут лишь о пьянстве и половых извращениях (про меня), это эстетизация уголовщины, вульгарной "блатной" лексики (про Высоцкого). Потом кто-то уехал на Запад, Высоцкий умер, а меня элементарно десять лет не печатали.

- Как выживали?

- А вы знаете, у меня много профессий. Я никогда не жил на литературный труд, в этом вопросе я никогда не питал иллюзий, ни тогда, ни сейчас. Более того, на моих глазах пропала масса талантливейших ребят из-за своих надежд жить на литературу.

Или другой пример. Ходит молодой автор по редакциям, ему говорят, мы тебя печатать пока не будем, а вот тебе командировка - езжай-ка ты на комсомольскую стройку, напиши очерк.

Он съездил, написал, его тут же опубликовали. А платили тогда за очерки очень хорошо, он получил гонорар и подсел на наживку - легкие деньги, и все, писать хорошие книги он уже не будет.

Пишет идеологическое дерьмо, а по пьянке сообщает друзьям, что уже много лет работает над эпохальной вещью. Одни вот так "комсомолили", другие из-за своего писательского эгоизма обрекали на нищету семью и детей.

Я работал геологом, потом разъездным инспектором. Мне кажется такой путь более правильным, потому что можно вообще ведь не дождаться признания при жизни. Писатель в России должен иметь профессию. И поэтому, когда я сейчас слышу стенания - как же жить, я отвечу - иметь профессию: преподавателя, журналиста, токаря, пекаря.

- Мы говорим о бездуховности, лавиной идущей к нам с Запада, а выясняется, что там о культуре и о писателях заботятся не в пример нам хорошо.

- На Западе - другое дело, там отличная система социальной защиты писателя, система грантов, стипендий, огромное количество премий, присуждаемых за самые немыслимые произведения. Любая безумная идея, правильно оформленная и убедительно доказанная заявкой, может принести вам большой грант как минимум на полгода. Выходящие на Западе модернистская поэзия, сложнейшая интеллектуальная проза - это чаще всего издания, профинансированные многочисленными частными фондами.

- У нас пока нет таких просвещенных и богатых меценатов, но и на помощь государства особо рассчитывать не приходится...

- Государство ведь может не впрямую помогать деньгами, а выстроить свою налоговую политику так, что промышленник эти деньги сам с удовольствием даст. А сейчас ему невыгодно благотворительностью заниматься.

Я был в Латвии, так там у них есть общественный фонд "Капитал-Культура", куда отчисляется часть денег, допустим, от водочных акцизных сборов. Мы тоже могли организовать что-то подобное, у нас ведь тоже есть отрасли со сверхдоходами. Если не будет денег на культуру - наступит окончательное одичание, первые признаки которого сегодня можно видеть на примере нашего ТВ. Мерзость нашего телевидения в том, что оно как самое массовое из псевдокультур дает молодежи модель образа жизни и поведения, и они уже не знают, что такое серьезная культура. Каждый день они видят по "ящику" только кривляющиеся "стебающиеся" рожи, которые говорят на каком-то собачьем языке.

- Ваш роман "Душа патриота" и "Москва-Петушки" Венедикта Ерофеева многие критики называют лучшими книгами об ушедшей эпохе "застоя".

- "Душа патриота", пожалуй, остается моим самым известным произведением, он переведен на десять с лишним языков. Я родом из Красноярска, Сибирь - моя родина, и она всегда присутствует в моих книгах. В "Душе патриота" герой в коммунистическое безвременье начинает вспоминать своих предков: отца, деда, дядю. Все они вроде бы такие анекдотические персоны, но совершенно живые, настоящие, а не плакатные люди. В своих изысканиях он добирается чуть ли не до Кучума, и тут умирает Брежнев. И две трети романа посвящены рассказу о том, как два писателя ходят по Москве и пытаются пробраться к гробу Брежнева.

В конце концов, они напиваются, и их забирает милиция. Там, в романе, даже карта была вычерчена, где гроб стоит, как к нему идти.

- Как мастер короткого сатирического рассказа вы не знали себе равных, а в последнее время довольно успешно издаете романы.

- Если писатель начинает заниматься самоповтором, подражать самому себе - все, привет, он перестает развиваться. Есть еще испытание успехом. Вот я научился писать хорошие рассказы, востребованные журналами и публикой, я мог их печь как блины.

Достаточно было услышать на улице какую-нибудь фразу, и я шел к себе, писал пять-шесть страниц добротной прозы.

Мне это скоро надоело, я понял, что надо делать что-то другое, по крайней мере, попробовать. А другое делать сложно, это значит, не повторяться, это пробивать головой всю толщу того, что ты сделал раньше и выплывать на поверхность совершенно обновленным.

В этом смысле чем дольше живешь, тем труднее писать. Написать хорошую книгу - это создать еще один мир, которого до тебя не было.

После удачи романа "Душа патриота" я написал следующий - "Прекрасность жизни". Роман имел форму такого литературного бутерброда: в каждой главе было два рассказа, а между ними - цитата из советских газет двадцатилетней давности. Создавался эффект - жизнь государства и частная жизнь. Газеты призывают строить БАМ, а народ живет своими маленькими радостями, кто-то пьет, кто-то ворует, причем делает это в согласии с государством.

Потом последовало "Накануне накануне" - это, как назвал его в своей статье редактор "Знамени" Сергей Чупринин, ремейк знаменитого тургеневского романа. Мне было интересно осмыслить как за последние двести лет изменилась наша интеллигенция. Выяснил - никак. Так же болтает и ничего не делает.

Ну, а "История зеленых музыкантов" представляет собой 300-страничный комментарий к несуществующему тексту. Я в этих комментариях разъясняю какие-то вещи, которые сегодняшние молодые люди не знают, они ведь сейчас живут, как иностранцы в чужой стране. В этом году вышел роман "Мастер Хаос". Это такая пародия на псевдонаучные тексты и в то же время рассказ о жизни в постсоветскую эпоху. Люди стали жить по-другому, на Запад ездить, а по сути своей остались такими же дикими, какими были раньше.

- То есть вы верны своей главной теме, сатирически изображая действительность?

- Я думаю, как бы ни менялись предпочтения и литературная мода, кое-что должно оставаться неизменным, и одной из задач литературы было и остается - служить исправлению нравов.

- Какими качествами должен в первую очередь обладать пишущий, чтобы добиться успеха?

- Настоящий писатель - это тот, кто пишет, может быть, и бред, но такой, какой больше никому в голову не придет, это человек, всегда мыслящий оригинально.