Нобелей
Десятов ВячеславНОБЕЛЕЙ:
К двадцатилетию вручения Иосифу Бродскому Нобелевской премии
(Интервью, взятое Дмитрием Латышевым у Вячеслава Десятова)
- Когда и как вы впервые столкнулись с поэзией Бродского?
- Боюсь, что первым моим знакомством с его стихами стало их исполнение Михаилом Козаковым (большой концерт транслировался по телевидению). Это была ранняя перестройка, книг Бродского в наших краях тогда еще не было. Концерт я записал на магнитофон и потом не раз слушал. Особенно запомнилась «Пятая годовщина» (1977), до сих пор звучит в ушах.
- Что нового принес Бродский в русскую поэзию?
- Об этом сказано уже много и многими. Даже ориентация Бродского не на французскую, итальянскую или немецкую, а на английскую поэзию – довольно редкое явление в поэзии русской. Его мироощущение – сплин, обогащенный экзистенциальной глубиной. Сочетание нордической (петербургско-английской) флегматичности, еврейской меланхоличности и русской безоглядности (вспомним его любовь к своему антиподу – Марине Цветаевой).
- Модель поведения, предложенная Бродским, завораживает нас и сейчас. Мне кажется, эта абсолютная свобода, независимость, увенчанная Нобелевской премией, необходима нам именно сегодня?
- Совершенно верно. Если говорить о поведении Бродского, то именно безоглядная независимость делает его столь притягательной фигурой не только в эстетическом, но и в нравственном отношении. «А хули бояться?» – вопрос, позволивший обычному советскому юноше стать свободным человеком и поэтом-новатором.
- Назовите ваше любимое стихотворение Бродского. Что вас в нем привлекает?
- Одно из моих любимых – малоизвестная миниатюра 1969-го, кажется, года:
Я пробудился весь в поту:
мне голос был – «Не всё коту –
сказал он – масленица. Будет –
он заявил – Великий Пост.
Ужо тебя прищемят хвост».
Такое каждого разбудит.
Как видим, самоироничный Бродский вступает тут в диалог с великими предшественниками. «Ужо тебе», – говорит пушкинский Евгений, обращаясь к Медному всаднику. В тексте же Бродского эти слова как бы вложены в уста Медного всадника, – и звучат они, конечно, гораздо весомей! «Мне голос был» – цитата из знаменитого стихотворения Ахматовой (старшего товарища Бродского) «Когда в тоске самоубийства…», написанного осенью 1917 года:
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда».
Ахматова отказывается внять этому голосу – отказывается эмигрировать из революционной России. Бродский же пишет уже после своей попытки угнать самолет – то есть, попытки покинуть СССР. Хвост ему прищемляли не раз, но Бродский все равно бродил сам по себе.
- Есть ли место поэзии Бродского в наше время?
- Бродский – очередной «свободы сеятель пустынный». А в пустыне место для всего найдется. Даже для гласа вопиющего. А может – и для скудного урожая. «Что тоже, как подумаешь, немало».
- Кто из новых поэтов достойно продолжает дело Бродского?
- Мне вспоминаются сейчас, по крайней мере, две строки современного поэта, достойные Бродского:
Зачем ты так нипабедимо
Керзою чавкаиш в ацтои?
В этих двух строчках дух времени выражен с исчерпывающей полнотой. Как заметил местный классик, «жива поэзия, однако».
