Знак пробела (подборка стихов)
Сабельников Артем.JPG)
Запись на старой грампластинке
…не ослабнет этот гнет,
И мертвый ветер не уснет,
И страшная, как смерть, волна
Накроет тенью города.
Накроет… Ей-то все равно,
Где накрывать на стол.
Как черно-белое кино
Мы все когда-нибудь умрем.
Как скоро – мне ли это знать?
Последний ноль решает все.
Я по ночам не научился спать,
Я слишком поздно понял, что
Не ослабнет этот гнет,
И мертвый ветер не уснет,
И страшная, как смерть, волна
Накроет тенью города.
Накроет… Ей-то все равно,
Где накрывать на стол.
Как черно-белое кино
Мы все когда-нибудь умрем.
Как скоро – мне ли это знать?
Последний ноль решает все.
Я по ночам не научился спать,
Я слишком поздно понял, что
Не ослабнет этот гнет,
И мертвый ветер не уснет,
И страшная, как смерть, волна
Накроет тенью города.
Накроет… Ей-то все равно,
Где накрывать на стол.
Как черно-белое кино
Мы все когда-нибудь умрем.
Как скоро – мне ли это знать?
Последний ноль решает все.
Я по ночам не научился спать,
Я слишком поздно понял, что…
Впрочем
Л.К.
К счастью, может быть, к сожаленью –
не важно –
мир мало изменился с тех пор, когда вышли на свет погулять во вселенной
люди, зачатые в сумрачной спешке
(что, впрочем, не вызовет даже усмешки,
как анекдот, повторенный дважды), –
так и задумано. Нового нет.
Все – лишь бесчисленный ход повторений.
Спирали.
На ежегодном параде планет
наше место пустует. Едва ли
мы сможем понять, что случилось с двумя обожженными страстью сердцами.
Что, впрочем, опять-таки путает след,
и поиски Истины, Света заводят людей в первобытные храмы,
где Время плотнее, чем воздух, чем камень,
где дышится сложно.
Еще сложней – мыслить.
Но, впрочем, возможно
слагать стихоплетные строки.
О чем? О любви, хотя сколько
сказано было о ней! Рифмовать ее с «кровью» по старой традиции,
разбавлять стих слезами –
до полной кондиции,
испражняться словами –
убийцами мысли.
А потом, замечтавшись, забрести в алфавитный тупик,
не найдя подходящего слова,
создавая свой собственный, странный язык,
понятный лишь тем, кто с тобою знакомы.
Знакомы, и только.
Как ягоды в n-ном варенье –
вроде все в одном соке,
но будто гангрена
страшит друг от друга, что – к счастью едва ли. Скорей – к сожаленью.
А впрочем… (опять это слово!)
Хожденья по кругу – вот наша жизнь от рожденья до смерти.
Ты веришь в богов? Или, может, в людей? Не верь никому,
доверяй только сердцу.
Не выявить смысла системы вещей,
не высказать таинства слез на рассвете,
не выплакать радости жить на планете
Земля.
день перехода на летнее время,
март 2007-го по стандартному летоисчислению
Знак Пробела
Эти рельсы проложены
были слишком давно:
стрелки на
часах давно застыли.
Искалечены, размножены,
все на одно лицо.
И страницы навсегда
покрылись пылью.
Искалечены, размножены –
не найти причин.
Не смотри на свет
и не жди ответа
в этом царстве заброшенном
небоскребов и льдин,
бесконечных бед
и нелепой смерти.
И понятия не имеем,
да и лучше не знать.
Замыкается круг,
и опять по новой
мы рождаемся, стареем,
продолжаем ждать.
Может, вдруг?..
Но опять ни слова.
Вот и все. Не допета
только пара строк.
Карусели вращаются
назло часовой стрелке.
Выпал снег. Ещё одно лето…
Срок
только начинается –
приготовьте грелки.
Эти рельсы проложены
были слишком давно:
стрелки на
часах давно застыли.
В этом царстве заброшенном
все на одно лицо.
И страницы навсегда
покрылись пылью.
Такой вид это приобрело в ночь на 28-ое марта 2007-го
Подари мне поцелуй
А.П.
Подари мне поцелуй. Не прощальный,
а так.
После стольких расставаний
я не верю в постоянство и значение затрат
и жертв богам.
Да, не заслужил. Поднесешь ли чашу с ядом
ты к обкусанным губам?
Посмотри вперед, не бойся.
Все останется, как есть.
Все останется – так проще.
К черту ненависть и лесть,
даже совесть свою – к черту.
Ты отыщешь отраженье
в зеркалах своей любви.
Говори, как есть.
Броженье
чувств не перейдет в настойку.
Никогда не верь поэтам!
То, что выглядит стихом, зачастую – проза. Да еще плохая…
Тройка
с плюсом ей цена, хотя об этом
предпочтительней молчать. Молчи, как ты всегда молчала.
Подари мне поцелуй – завтра может не случиться.
Можно заново родиться,
съесть пельменей и уснуть,
и, проснувшись, спохватиться:
где я? кто я? что со мной?
Подари мне поцелуй. Не назло, на память –
я пойму, что я живой.
И что ты – живая.
Отпускаю.
Понимаю:
потому что ты такая,
потому что я такой.
Черт его дери: ночь на 27-ое марта 2007
Таблица умножения
Всеми любимому В.В.
Нарушая то, что нельзя нарушать,
неизбежно пребываешь в восторге,
как ребенок, которому нечего ждать
в наступление Нового года,
перефразируя Пифагора,
это, можно сказать,
своего рода
игра в морской бой –
пересеченье вертикали и цифры,
где на каждый в ночи крик «постой!»
отвечают молчанием улицы, фонари.
Намекая на боль,
тишина заглушает шаги
уходящего навсегда. Изволь
не тревожить меня ожиданьем. Усни.
Ничего нет страшнее обиженной Женщины.
Хотя, что это я?
Извини –
сбился с мысли. Поэзия – бегство себя от себя
и не боле.
А трещины, те, что на сердце – за скобки.
Лекарство одно – весна (читай: водка).
Ты ведь помнишь?..
С прошлым покончим – мне нужна моя голова.
Белый стих?
Нет, всего лишь
умножение слов на слова.
Каждый, кого укусила эта змея,
пожизненно болен,
тот, кто умеет читать – да увидит и извлечет корень.
Тот же день, когда и впрочем
Теперь я буду ставить даты
Теперь я буду ставить даты,
ибо стих
есть разновидность фотографии.
Тот миг,
что неподвластен глазу, уху, даже сердцу.
Тот момент, когда, пересекаясь,
все линии пространства исчезают.
Герцы,
вольты, ватты
более не оглушают.
Трясутся руки, как у алкаша. А я и есть алкаш.
Своеобразный: не могу остановиться.
Слова – наркотик. Мои песни – письма
к разным людям, мертвым и живым.
Седеет мозг не по годам.
Очки пока что не нужны,
но скоро их черед.
Отломанный стоп-кран
устал от прихотей безвольных и отчаянных. Вперед!
Ищи свой кайф по всей планете.
What about sex on the table?
Натянутая рифма, я согласен :)
но как же не ввинтить в повествование
такую разлихую фразу?!
Не то чтобы, но и не... ладно!
Все, кончаю!
Игры в классику лишь отвлекают.
Ну, так о чем мы с вами?
Ставьте даты!
Не для того, чтоб археолог,
когда-то
откопавший Бродского, смахнувши пыль,
про вас сказал «тогда-то
и тогда-то жил вот такой-то…»;
чтоб привязать момент, вернее, самому к нему прилипнуть
и справлять его (костыль
тогда понадобится скоро. И очки).
Лишь для того,
чтоб вам самим потом, когда уж, обессилев,
память вдруг сюрприз подкинет,
и, щурясь, вы не вспомните единственное, родное вам лицо.
Все та же ночь на 27-ое марта,
когда, собственно, и было принято решение ставить даты
Я уеду из этого города слёз
Я уеду из этого города слёз.
на безлюдном перроне скрипят тормоза
каждый день, каждый час – так будет всегда.
Летят пожелтевшие листья берез.
Я уеду из этого города слёз.
Был ли я честным, был ли открытым -
кому это важно? Зачем
вспоминать имена, те, что были забыты,
разгадывать смысл движенья систем,
доказывать что-то счастливым и сытым?
Этот город никогда мне не станет родным,
несмотря на то, что я в нем родился.
Даже в светлые дни сердце бьется под гипсом
здесь. Под серые тучи поднимается дым
и сливается с ними. Умирать молодым
в этом городе скучно.
Отсутствие смысла лишает вопрос
ответа, и все же -
зачем мы живем? Ведь не станем моложе!
Думать не будут – к чему им невроз.
Словно твердый орех их не расколоть,
сквозь панцирь веков никому не пробиться,
живут и не могут себя побороть:
им лишь бы поспать, пожрать и напиться.
Пошли они на хуй, храни их Господь.
Я уеду из этого города слёз.
На безлюдном перроне скрипят тормоза
каждый день, каждый час – и так будет всегда.
Летят пожелтевшие листья берез.
Я уеду из этого города слёз.
