Банальная история (рассказ)

                                                                          1.

Идти на эту встречу он не имел нижелания, ни потребности: юбилей факультета, в конце концов, не такое уж эпохальноесобытие, чтобы жертвовать ради него единственным выходным, тем более, если наработе дел, как всегда, по горло. Увидеться c теми, с кем хочется, можно и без каких-либодополнительных причин, а с кем не хочется – с теми не стóит встречаться, дажеесли б от этого зависела вся дальнейшая жизнь.

Но он пришёл в это кафе, давно обходимое стороной, где сегодня ему тоже былзаказан столик. Эта ныне облагороженная забегаловка помнилась ему ещё визначальном своём виде, когда лишь крайняя стеснённость в средствах могла заставитьчеловека терпеть здешние практически антисанитарные условия и приниматьпредлагаемый тут ассортимент блюд.

С годами на смену потёртому линолеуму на полах явился натуральный дубовыйпаркет, бронзой отливающий в полумраке зала; тонированные стёкла оконприкрывались тяжёлыми шторами из бордового бархата; развешанные в простенкахсветильники, стилизованные под восковые свечи в канделябрах эпохи европейскогоклассицизма, заливали просторное помещение тёплым песочно-жёлтым светом,расслабляющим и не хуже кружки хорошего пива располагающим к тотальномудружелюбию. У праздного посетителя означенное чувство усугубляется отнюдь небьющей по мозгам музыкой, неспешно льющейся из нескольких полукубометровыхколонок, и, конечно, отменной кухней. В общем, бывшая столовка № 24 теперьполностью соответствует своему новому названию: кафе  «Relax».

Но расслабиться ему пока не удавалось, как бы страстно он того ни желал. Вялоковыряя вилкой котлету по-киевски, он всё пристальней всматривался в лицадругих гостей, надеясь встретить, точнее – наоборот, именно НЕ встретить одинвесьма и весьма хорошо знакомый образ.

Постепенно за его столиком собралась компания однокашников. Кто-то явился один,кто-то – с половинкой. Все наперебой вещали о своём в общем-то нехитромжитье-бытье. Он охотно слушал рассказы друзей, задавал интересующие вопросы,однако, о себе сообщать не спешил. Не потому, что поведать нечего, просто душане лежала к откровению, а думы о работе ещё не успели полностью покинуть егомозг.

Однако пропорционально количеству выпитого пива голова делалась яснее, а мысли– оптимистичнее. Может, обойдётся? Может, порция нахлынувшей душевной тревогитем и ограничится?

Но если бы всё сложилось столь просто – разве был бы смысл заводить длиннуюповесть? Увы! Он давно заметил её, сидевшую через два столика, хотя узнал несразу, приняв сперва за одну из многих незнакомок из числа выпускниц своегофакультета. Худшие ожидания его оправдались, когда о чём-то беседуя ссоседками, она повернулась  вполоборота.Спутать этот незабываемый профиль с чьим-то другим было невозможно!

Да, такой вот банальный сюжет у данной истории, превращающий её из эксклюзивнокрасочного павлина в обычную серую ворону, как две капли воды похожую на своихсородичей в стотысячной стае. Но что ж поделать, если такие истории типичны,если рано или поздно с подобным приходится сталкиваться каждому, как в детстве каждомуприходится болеть свинкой или коклюшем?

Начав было рассказывать о своих приключениях, ослеплённый неприятной догадкой,он вдруг на полуслове замолчал, уткнувшись в свою тарелку и машинально отхватилкусок внезапно потерявшей вкус котлеты.

Но друзья – они ж на то и друзья, чтобы понять всё без лишних объяснений, безнудных и бестактных расспросов, особенно, если предыстория и тáк известна. Тихоуйдя на танцпол, они  оставили его  тет-а-тет со своими мыслями, воспоминаниями ипереживаниями.

А он, запив котлету остатками пива, исподволь стал разглядывать свою давнююзнакомую. Она изменила стиль одежды, перейдя от наивного мини к строгому,претендующему на солидность брючному костюму. Изменила и причёску, собравдлинные тёмно-русые волосы в тугой хвост. Её некогда пухленькие щёчки теперьзаметно осунулись,  а романтическилучистый в прошлом взгляд ныне погас. Вместо прежнего девичьего шарма сейчас онизлучал ожидание подвоха или даже скрытую агрессию. И только природная стать вдвижениях и точёный профиль, пока не утративший былой гордости, не позволялиспутать её с кем-либо ещё.

Поднявшись, он направился к барной стойке, чтобы взять новую порцию пива. Наневысокой эстраде в противоположном конце зала, один сменяя другого, выступалипреподаватели и выпускники, изливая очередную дозу дифирамбов  институту, факультету и друг другу. Получивзаказ, он жадно припал к массивной фарфоровой кружке, желая поскорее опустошитьеё, будто на широком круглом дне было начертано что-то важное.



                                                                             2.

Она, в отличие от него, на празднование Дня факультета приходила ежегодно.Нет, никаких иных целей, кроме примитивного «других посмотреть да себяпоказать» ею не преследовалось.

Нынче, конечно, она его тоже заметила и, разумеется, узнала. Тут же шквалдавних воспоминаний, теснившихся в самый отдалённых уголках сознания, крупнымнаждаком прошёлся по усталому сердцу.

Давно, безумно давно она познакомилась с ним именно в этой столовке. То, чтотогда произошло, именуется элементарной любовью с первого взгляда. Опятьбанально, да. Но должна же эта история оправдывать своё название!

Потом были трепетные встречи, неспешные прогулки под низким зимним небом. Ейотчётливо вспомнилось, как бережно смахивал он крупные снежинки с еёвыбивающихся из-под шапки волос, боясь даже дышать в её строну.

Вспомнилось, как вместе они любили захаживать в эту столовку, отнюдь несмущаемые скудным меню. Припомнился и первый поцелуй. И второй. И остальные,плавно перешедшие затем в страстные ночи сильнейшей любви. Он никак не могповерить в то, что все предыдущие разочарования и заблуждения молодостиостались позади, что наконец-таки наступил тот период жизни, который людипривыкли именовать счастьем. А она? Она тогда тоже не верила, что слово «люблю»не почудилось, что адресовано оно было именно ей, пусть ещё юной, несмелой и вчём-то наивной провинциалке-первокурснице, но – единственной в целом свете!

Планы у обоих были грандиозными. Чтобы начать зарабатывать на первую ихквартиру, он стал трудиться: днём – по специальности, в школе, ночью – в той жешколе, сторожем и дворником. И к скорой защите диплома успевал готовиться. Аона едва ли не в каждом сне видела своё свадебное платье – с кринолинами, сшёлковым шлейфом не короче трёх метров. Хотя, нет:  четырёх, и ни сантиметром меньше! От былойнесмелости не осталось и следа: значит, не так она и плоха и никчёмна, раз хотьодин человек смог её полюбить!

Всё было бы просто замечательно. Но только разве пристало ей, молодой икрасивой девушке, жить мыслями о будущем, если настоящее проходит мимо? Разведопустимо ей, такой стройной и изящной, сидеть в четырёх стенах? Она жаждалавнимания, развлечений. Жизни она жаждала! А что может быть за жизнь, если пареньднюет и ночует на работе?

Безоговорочно доверяя, он спокойно позволял ходить ей одной на дискотеки, еслисам не мог составить компанию.  Откудавзялась такая уверенность? Он – что, думает, раз она глянулась ему, то никомудругому уже и не глянется? Её, в конце концов, стали раздражать столь частыеотлучки его на работу! И вообще, их роман развивается как-то подозрительнопросто, а ведь мать её ещё год назад говорила: «Запомни: что легко досталось,то всегда низко ценится». Да и бывалым подружкам он сразу не понравился. «Найдисебе сильного мужика, – наперебой вещали они. – Того, который привык брать отжизни, а не зарабатывать». И сами же стали знакомить с парнями своего круга,лет на восемь постарше. А что может испытать юная провинциалка, практически,ничего в этой жизни не видевшая,  если еёразок сводят в ресторан да потом прокатят на «девятке»?

Она и подумала, зачем ей студент, живущий в соседней общаге, зачем столь редкиевстречи и дешёвая столовка, если есть  такие друзья! Нет, примерно с месяц она ещё колебалась, но однажды в концеиюня появился «мистер Икс», мягко окутавший своей сладкой паутиной. Она и не заметила,как очутилась в его постели.

Почему она оказалась такой плохой? Почему именно в ту ночь он ушёл на работу?Только много позже она стала  задаватьсяэтим вопросом. А тогда просто сообщила ему, что нет смысла продолжатьотношения, ибо встретила  настоящего мужчину, о котором всегдамечтала и которого действительно способна полюбить.

- Ты сама не сознаёшь, какую ошибку делаешь! – сразу поняв всю подоплёкусказанного ею, неожиданно спокойно ответил он. – Чем я – не настоящий? Кто он,если не секрет?

-  Какая разница! – раздражённо ответилаона, отворачиваясь.

-  Нет, разницы, конечно, никакой. Норазве полюбит тебя кто-то так, как я?

-  Меня всегда бесило твоё самомнение!

-  А как же все эти прежние слова о любвии верности?

-  Я просто внушила сама себе, что люблютебя.

-  Что ж, отрицательный результат – тожепища для размышлений и основа для выводов. Как там у классика: «То, что нас неубивает, делает нас сильнее». Желаю всех благ! – он ушёл с улыбкой, даже нехлопнув дверью, что несколько покоробило.

В течение ближайших двух недель он так и не объявился: госэкзамены сданы,диплом получен, что ещё делать ему в областном центре? Поэтому неизвестно зачемона сама позвонила ему в районный городок.

-  Ты дома? – она искренне удивилась,услышав его голос.

-  А где, по-твоему, я должен быть в этовремя?

-  Ты что, пьяный?

-  С какой это радости? Что ты хотела-то?

-  Как же сильно ты, всё-таки, себялюбишь! – в сердцах бросила она. Ей не удавалось смириться с мыслью о том, чтопосле всего вместе пережитого расставание произошло столь тихо. Какая тампосуда! Даже корыта разбитого, и того, кажется, не осталось! Неужели  такая  девушка не заслужила сколь-либо бурныхэмоций? Видать, права матушка оказалась!

От общих знакомых он, разумеется, узнал, на кого она его променяла. Узнал и оготовящейся свадьбе, но опять промолчал. Все её поздравительные открытки,отсылаемые ему в канун праздников, оставались без ответа. Она не понимала:неужели нельзя остаться друзьями, если любви не получилось? Сильный человек такмелочно никогда не поступил бы! Нет, как личность, он – точно, слаб.

Окончательно в этой мысли она уверилась осенью, узнав от друзей, что он ушёл вармию. Уж от этой-то бодяги отмазаться – святое дело для каждого настоящегомужика! И с чистой совестью отправилась под венец. Были и кринолины, и вожделенные четыре метра, а также десятьмашин в кортеже и медовый месяц на Гавайях, – всё то, что составляет пределмечтаний любой периферийной барышни, взявшейся покорять областной центр.

По истечение означенного месяца «Икс», согласно каноническому законубанальности, сперва значительно уменьшил ту сумму в у. е., что выделял ей всутки; затем прозрачно намекнул супруге, гдé её место и куда ей стóит засунутьсвоё собственное мнение. Единственный его аргумент был несокрушимым: «Хочешьназад, в общагу? В деревню свою хочешь? Пожалуйста, никто не держит. А топришла не пойми откуда и права ещё качаешь! Думаешь, на твоё место нет желающих?».

«А как же все эти слова о любви?» – хотелось спросить в ответ, но воспоминанияоб одном относительно недавнем диалоге сдерживали её. По большому счёту «Икс»был прав, она это понимала и ничем возразить не могла. На развод решиласьспустя три месяца, действительно, вернувшись в общежитие.

Зализывая первую душевную рану, она кое-как окончила институт, кое-как нашлаработу по специальности, где кое-как стала исполнять свои профессиональныеобязанности.

От одиночества она не страдала: за «Иксом» пришёл «Игрек», за ним – «Зет»,потом – ещё почти половина латинского алфавита. Постепенно она сменила имидж,из наивной провинциалочки превратившись в холодную, умудрённую жизнью,расчётливую стерву. Ей даже удавалось разводить любовников якобы на спонсорствоабортария. На полученные таким образом средства была приобретена квартира.Пусть не самая лучшая, зато – своя, к тому же, в областном центре, а не в отдалённомпосёлке.

А он к тому моменту уже отслужил и вернулся в свой городок, чтобы тожеустроиться по специальности. Устроился. Разбитое сердце оказалось весьмахорошим стимулом к успешной работе. Она неоднократно натыкалась на его статьи вжурнале «Педагогика» и даже три раза видела его по телевизору. Помнится, как-тоотправила ему поздравительную открытку по этому поводу, но послание вернулось.«Адресат выбыл», – значился жирный фиолетовый штамп поверх её каллиграфическихпожеланий любви и счастья. Позже от друзей она узнала, что он на полгода ездилв Штаты в порядке обмена специалистами. Затем в неполные тридцать он стал директором первого в своём городе профильноголицея. Сердечные осколки в конце концов худо-бедно срослись, а грануляционнаяткань, из которой состоят оставшиеся шрамы, сделалась похожей на каучук – какпо хрупкости, так и по чувствительности.

А она? Она, как лермонтовская  Негурова,оказалась в тех летах, когда волочиться за ней было ещё не совестно, новлюбиться в неё стало проблематично. В глубине души она это осознавала, но миритьсяс такой мыслью отказывалась напрочь. Правда, теперь её личное мнение неинтересовало не только любовников-содержателей, но даже и её собственнуюсудьбу.



                                                                             3.

И вот она увидела его воочию. Хаотический бег стремительных мыслейпостепенно упорядочился, из мира воспоминаний вернувшись в режим реальноговремени, и превратился в одну фразу: «Нужно ловить этот шанс!».

-  Привет! – тронув сзади за плечо, онаназвала его по имени. – Так давно тебя не видела, что даже соскучилась. Кáк ты?

-  А что, мы с вами знакомы? – допив инеторопливо обернувшись, с расстановкой произнёс он. Этот момент рисовался вего воображении более девяти лет, более девяти лет он продумывал подробностиэтой весьма не желанной встречи, стараясь не упустить из внимания ни малейшегонюанса. И вот теперь вся буря чувств, борьба страстей и тяжесть сомнений,катастрофа несбывшихся надежд и океан тайных желаний, – всё это уместилось водной краткой фразе: «А что, мы с вами знакомы?».

Округлив глаза, собеседница непонимающе уставилась на его галстук, нервнопоглаживая правой ладонью свои волосы.

-  Это ж я, – она снова назвала его поимени. Её слова, казалось, прозвучали на весь зал.

-  Извините, – негромко ответил он и,отставив пустую кружку, направился в курилку. Она появилась там спустя триминуты.

-  Ты что? – она заговорила с наиграннойбодростью. – Так себя ведёшь! Я ж не видела тебя семь лет…

-  Девять, – спокойно перебил он.

-  Значит, ни о чём не забыл, – сниклаона, но тотчас снова воспряла. – И до сих пор дуешься из-за того пустяка?

Он промолчал, отвернувшись, чтобы выдохнуть жгучий дым.

-  Ну, ладно, ладно: не пустяка! Но зачемты так, при людях?

-  Что, некрасиво? – он опять перебил. –А ты тогда о красоте своего поведения думала?

-  Так долго таить обиду может только…

-  Да-да, знаю: только слабак. Именно имты меня и называла…

-  Пойми: тогда я просто не была готовапостоянно дожидаться тебя с ночи, меня тяготило одиночество…

-  Нет, не пойму! Я ведь не на танцулькиходил, я на двух работах пахал, чтобы ты могла спокойно учиться, не отказываясебе ни в чём необходимом.

-  Думаешь, мне легко далось решениерасстаться с тобой? – воскликнула она тоном святой великомученицы.

-  Думаю, да, – ответил он.

-  Конечно, ты можешь сказать чтоугодно,  а ведь из всех моих бывших… –она  замялась на полсекунды. –По-настоящему любил меня только ты. Только ты видел во мне личность, а не детальинтерьера, красивую игрушку, достойную инвестиций. Тебе не нужны были мой имиджи моя внешность. Тебе нужно только, чтоб я была рядом… Ты даже не знаешь, черезчто мне пришлось пройти, чтоб действительно понять это!

-  Нет, знаю, – спокойствие в его голосеприобрело нотки издевательства. – Через десяток-другой «настоящих мужчин». Ты –уже четвёртая, кто мне об этом говорит. Ведь я предупреждал! Отчего ты мне не поверила тогда? Отчего ж вы все задним-тоинтеллектом умные?

-  Почему ты так быстро ушёл в тот злосчастныйдень? – она хотела взять его за пуговицу пиджака, но он отстранился:

-  Отойди, от меня табаком пахнет, тыникогда не любила его запах.

-  Надо же: кроме тебя это никого большене волновало. Но почему ты промолчал, не убедил в своей правоте? Почему неудержал меня, ведь твои усилия были бы минимальны…

Молчание. Он не чувствовал себя человеком, получающим сатисфакцию. Этот диалогбыл ему неприятен, но сдерживать эмоции он давно научился. Она продолжала:

-  Какая всё-таки жизнь интересная штука.И порой – жестокая. Столкнёт людей взглядами всего на миг, а этот миг лишаетпокоя на долгие годы…

Нет, он не вспомнил и тем более не стал рассказывать о своих бессонных ночах,спастись от которых удалось лишь в казарме, иначе эта история из категориибанальных перешла бы в категорию примитивных. Ему вспомнились слова главногогероя из фильма «Неподсуден»: «Вот ведь хорошее оправдание! Человек самнаворотит неизвестно чего, а потом говорит, мол, я не виноват, жизнь таксложилась». Но он опять сдержался. Она не умолкала:

-  Ты что, так до сих пор и один?

-  Странно, – он  улыбнулся. – Давно  ли такие мелочи стали тебя занимать? Илиопять чего-нибудь себе внушила?

-  Может, ты подумаешь, что я захотелавернуть нашу любовь? – заговорила она. – Самое удивительное, что это так. Что ты молчишь? Поверь, я давно не та. Так,как тогда, я никогда больше с тобой не поступлю. Я давно вычеркнула из памятивсех своих прежних знакомых. Я не хочу заводить новые романы. Я хочу быть стобой, и на всех остальных ставлю жирную точку! Ну же! Отвечай! Скажи, как тыживёшь, чем дышишь, о чём мечтаешь? Скажи, что простил меня! Может, когда я этоуслышу, ты перестанешь мне сниться. Ответь, умоляю! Как ты скажешь, так и будет,обещаю.

Тишина. Только Лев Лещенко негромко пропел в динамиках: «Вы опять поторопились:я ж для вас уже давным-давно чужой…».



                                                                             4.

Финал данной истории тоже не должен нарушать критериев банальности. А чемони определяются? Красноречивым многоточием? Фразой «И зажили они долго исчáстливо»? Шумными разборками, кто прав, кто виноват? Впрочем, сейчас об этомстанет известно точно.

-  Как ты скажешь, так и будет, обещаю...

Отправив окурок в урну, он медленно оглядел собеседницу с ног до головы иубийственно бесстрастно ответил:

-  Отойди. От меня ж табаком пахнет.

Теперь – всё. Остаётся только расслабиться, глубоко подышать, приклеитьулыбочку и снова ринуться в эту большую [нотакую банальную!] жизнь…