Питер. XXI век (подборка стихов)

Куняев Вадим 

                         *    *   *
В бесконечных лабиринтах большого города
Всегда найдется пара-тройка сюжетов.
Вон, Федор Михайлович усмехается в бороду,
Вон, вешают на фонарях художников и поэтов.
Тот, кто рассыпает по подворотням отраву,
Думает не о людях, а о собаках…
Стрелка налево, Кировский мост направо,
Прямо – ангел в последней стадии рака.
Можно написать о Бродском или о Невском кашле,
Взгляд все равно упрется в глухую стену.
Можно грустить о жизни, завтрашней или вчерашней,
Город прочистит нос, сплюнет и перепишет сцену.
А когда проснешься под выстрел полуденной пушки,
Выпьешь свои сто грамм корюшкового жира,
Откуда-то сбоку услышишь – это Пушкин
Обозначил город на карте мира.



             *    *   *
Я прибыл в мир гораздо после
Того, как Александр Сергеич
Застрелен был рукой злодея
На почему-то «Черной» речке
Недалеко от станции метро
С одноименным речке той названьем.

Хотя, прибудь я в мир немного раньше
Того, как прокопали в нем метро,
Я был бы несравненно романтичней,
И место убиения поэта
Я б обозначил дубом, иль березкой,
Иль парой тучек в небе голубом.



                       Пряжский вальсок

Раз два три, раз два три, я открою вам страшную тайну:
Я родился на свет для того, чтобы выпить Неву.
Эта мысль появилась в моей голове не случайно:
Ведь иначе, зачем я на свете на белом живу?

Это очень непросто, нужны мастерство и сноровка,
Я хожу по палате и пью за стаканом стакан.
Я нуждаюсь в воде, ведь вода для меня тренировка,
А сегодня в уборной враги раскурочили кран.

Ничего, ничего: попрошу два компота на ужин,
Каждый выпитый грамм приближает заветный финал.
Я от Пряжки начну, я сумею, я сделаю, сдюжу,
Лишь бы тот, кто в углу ухмыляется, мне не мешал.



Военный Комиссариат Василеостровского Района

Зачем вы сюда с рюкзаком?
Вам двадцать восемь уже?
Здесь вас не примут, здесь военком,
Офицеры на втором этаже.
А что, хотите служить?
Дайте военный билет.
Как это «гипертония души»?
Что это еще за «нет»?
Если отвлечься и правильно подышать,
Если забыть о том, что тебя ждут,
Можно привыкнуть к рабочему слову «мать»
И не трясти губой на «здесь вам не тут».
Так и стою: с большою звездой в голове.
В небо воткнув по портупею глаза,
Думаю о естестве и о тождестве,
Сравниваю четырнадцать против и четыре за.
В глубине глубин, за разваливающимся столом
Слушаю, как кричит оскорбившееся пятно.
Вам не сюда, здесь творит чудеса военком,
Здесь исцеляют больных
И превращают воду в вино.



              12-я линия

Через дорогу вялится плотва
В окне среди облезлого фасада.
Внизу сидит, уже полумертва,
Несдержанная няня из детсада.

И тонкий луч дырявит витражи,
И перспективу делит запятая,
И по газону ползают бомжи,
Свои дела какие-то решая.

А мимо куролесят облака,
Цепляясь за корявые антенны,
И запах городского шашлыка
Сочится сквозь велюровые стены.



             *    *   *
Глотают сфинксы мокрый снег,
Душа грустит по теплой прозе,
На стрелке черный человек
Остолбенел в нелепой позе.
Нева былую белизну
В залив уносит тесной грудой,
А я глазею на весну
Как на невиданное чудо…



              Ковчег

Не древними песками занесен,
Не снегом на вершине Арарата…
Безбрежна тьма, и бесконечен сон,
И линия пути замысловата.
От южных огнедышащих пучин
До северных искрящихся полотен
Все больше след его неразличим
И силуэт все более бесплотен.
В огромном чреве стынет пустота
И тлен, и кости тех, кому шептала
Спасение безумная мечта
И непреодолимое начало.

Со стрелки нефтяного терминала
Глядит голубоглазый человек,
Как по стеклу Петровского канала
Скользит неслышно призрачный ковчег.



Просыпается первым...

Просыпается первым
В галактике Исаакий,
Раскорячившись прямо
Посередине Земли.
Появляются дворники,
Собираются в стаи собаки,
На веревках болтаются
Пьяные в дым корабли.
Все вокруг вопиет
О готовящейся катастрофе,
О наполнившей души
И ванны тяжелой воде,
Город давится мерзким,
Чудовищным утренним кофе,
Ковыряя брезгливо
Яичницу в сковороде.
Мы утонем! Утонем!
Кричат сумасшедшие чайки.
Неизбежно, фатально,
И так, что никто не найдет.
На Дворцовой уже
Третий год Сатана с балалайкой
Развлекает туристов
И кровью на Зимний плюет.
Поднимается лава
В каналах, в канавах, в протоках,
И не видно давно
В берега понатыканных свай,
И колышутся флаги
На сизых от влаги флагштоках,
И бредет в никуда
Самый ржавый на свете трамвай…