Чем Х роман Т (о романе Токмакова "Настоящее длится 9 секунд")
Гундарин МихаилЗадача всякого добросовестного автора послесловия, как мне представляется, состоит вот в чем. Во-первых, дать читателю, только что одолевшему книгу (вариант: проглотившему залпом) полезную информацию об ее сочинителе. Во-вторых - продемонстрировать понимание тех вопросов, которыми сочинитель задается. В крайнем случае, самому сформулировать эти вопросы. Все же остальное (критический разбор, упреки и обвинения, а особенно изложение собственной эстетической платформы) есть ни что иное, как злоупотребление читательским и сочинительским доверием. Увы, я не берусь стопроцентно следовать означенным нормам; именно поэтому мною избран туманный, хотя и распространенный жанр вместо. Впрочем, не так ли поступил и сам Владимир Токмаков?
ОДИН…
ОБ АВТОРЕ
Владимир Николаевич Токмаков родился в 1968 году в Барнауле. После окончания школы он проработал некоторое время в типографии, после чего был призван в погранвойска. Служил он в тех же местах и в то же время, что и герой «Настоящего» - Артур. Однако дальше их дороги расходятся - вернувшись в Барнаул, Токмаков поступает в университет на отделение журналистики и начинает активно заниматься литературной деятельностью. Литературное объединение (неформальное, по лексике тех лет) Эпицентр Российского Авангарда (ЭРА, основано в 1988 г.) в известном смысле прогремело и за пределами Алтая. Возможно, пиком деятельности ЭРЫ стало венчание заезжего Андрея Вознесенского короной «Папы российского авангарда». Польщенный Вознесенский ответил стихотворной «Барнаульской буллой» (сборник «Аксиома самоиска»). Среди прочих ЭРАвцев, в неслучайном амплуа дев обидчика, там упомянут и Токмаков.
Закончив университет, Токмаков работает в ежедневных газетах (последние 10 лет - в самой тиражной на Алтае «Алтайской правде»). Так что обилию почерпнутых из волн моря житейского анекдотов и скандалов в его книгах было откуда браться. Параллельно Токмаков (начиная с 1992 года) выпускает несколько стихотворных книг. Он становится безусловной поэтической звездой, его вечера собирают полные залы - что для 90-х годов скорее исключение, чем правило. (Некоторые стихотворения, входившие в сборники, содержатся и в прочитанном вами романе, в том числе скандально известное «Маньяк уснул...»). В 2001 году в Барнауле выходит в свет первая редакция токмаковского романа «Детдом для престарелых убийц», ставшего сенсацией. В 2002 году роман публикуется в сокращенном варианте в столичном журнале «Новая Юность» и издается престижным питерским издательством «Амфора». После чего книга попадает в рейтинги самых продаваемых некоммерческих изданий по версии некоторых московских глянцевых журналов. Таким образом, «Настоящее…» - второй роман Токмакова, который, по его признанию, стихов в последние годы пишет все меньше.
Владимир женат, у него двое сыновей.
ЦИТАТА: «Мое инфантильное ПОКОЛЕНИЕ в 1991 году оторвали от огромной титьки родины, дав напоследок хорошего пинка под зад стальным коленом. И вот мы оказались в полной пустоте, в пустыне, без смысла жизни, не умеющие толком ни добывать себе пищу, ни защищаться от дикого двуногого зверья, расплодившегося к тому времени в изобилии. Кое-кто из нас выжил, став каннибалом. И теперь не ждите от нас пощады.
Мы ВОЗВРАЩАЕМСЯ. Итак, я открываю СЧЕТ.»
ДВА…
ДРУГАЯ БИОГРАФИЯ
Спору нет: все, что вы только что узнали о Токмакове, к делу относится мало. Это все биография внешняя. По-иному, наверное, писать про нашего благополучно здравствующего современника, и нельзя. Но попытаемся взглянуть на автора «Настоящего…» немного по-другому. С точки зрения пресловутой творческой эволюции.
Несмотря на всю громкость названия, стихи, сочиняемые членами ЭРА, ни революционными, ни авангардистскими не были. Выбор в «папы российского авангарда» Вознесенского, а не, допустим, Геннадия Айги, вполне в этом смысле закономерен. ЭРА была порождением и воплощением того неопределенно-реформаторского, романтического духа, который (синхронно барнаульской поэзомолодежи) выражал, например, русский рок. Собственно, из рок-волны взято и название объединения. Успех у ЭРА (новой эры) был именно потому, что движение соответствовало духу времени. Заметим: попадание в фарватер zeitgeist происходит всегда случайно, но и приносит попавшему большие плоды. Разумеется, это не конъюнктура (конъюнктура - плестись в хвосте времени). Совсем наоборот: нужно опередить время, но при этом совсем ненамного (обогнавшие намного и есть авангардисты). Опередить, а затем дождаться отставшего потока и войти в завоеванный город сквозь все рвы, валы и решетки вместе с ним.
Сегодня ясно: из всех, кто начинал вместе с ним, только Токмаков сумел удержаться, понять логику времени, стать его выразителем. Поэтому-то стихи периода 90-х стали столь популярны: в отечественном роке это был путь от риторики «Алисы» к псевдоконкретике «Короля и Шута». Кстати, уже упомянутого «Маньяка» вполне мог бы спеть травестированный состав этой питерской группы (для состава основного это стихотворение слишком литературно). Жесткие, мрачные, пессимистичные образы стихов Токмакова, поданные при этом броско и наверняка, как нельзя лучше подходили под весь этот данс макабр, который мы наблюдали до 2000 года. Крайне удачно попал в интерес к радикальной волне и «Детдом для престарелых убийц».
Будет ли успешен новый роман - покажет время. Сумел ли на этот раз Токмаков его опередить на полшага, сделать фотографию пока еще несуществующего? Суждения на этот счет могут быть самые разные. Подождем.
Если следовать известной традиции деления писателей на тех, кто придерживается линии Платона, и тех, кто выпал из Аристотелева гнезда, то Токмаков, конечно, относится ко вторым. Для него важно определить конкретные формы, черты и складки настоящего, понять и описать классы, разряды социальной и духовной современности. И стихи, и первый роман справлялись с этим вполне успешно. Посмотрим на второй.
ЦИТАТА: «Да, я шел странным путем, таким путем идут только ангелы и крысы. У меня никогда не было идеалов, да и не могло быть. Для этого я всегда был слишком реалистом, слишком хладнокровным циником, чтобы сотворить себе кумира и искренне в него верить. Слишком прагматичен, слишком рационален. Всего – слишком, при таком-то минимальном бюджете чувств и эмоций. Мы, рептилии, потому и живучи, что на чувственные глупости не размениваемся. Храним, прячем в складках тела свои неразменные монеты. Есть люди-храмы, есть люди-сортиры, а я – человек-пустыня. В пустыне есть и сортиры и храмы: их рано или поздно разрушат и забудут, а пустыня останется такой же вечной и неизменной»
ТРИ…
ТЕМНЫЕ ВРЕМЕНА
На первый взгляд, роман Токмакова выносит суровый приговор всем временам, в которых довелось пожить главному герою. Последовательно достается и «позднему застою», и перестроечной свистопляске, бандитским временам «первоначального накопления» и беспросветности конца 90-х. Крепко приложены и их символы - Горбачев, Ельцин… Впрочем, и Путина не обошло крепкое словцо Артура. Назвать дважды всенародно избранного потомком Дракулы - это вам не на КПРФский митинг сходить. И в этом смысле «Настоящее…» может прочитываться как роман сатирический (особенно в первой его половине). Однако все не так просто.
Обратим внимание, что во все новейшие эпохи герой устраивался весьма неплохо. Более того, он был главным героем этих эпох (каким его представляется фольклорное сознание) - столь же последовательно «мальчиком-мажором», «новым русским» (с небольшим перерывом на солдатчину, которая в итоге обернулась для Артура полезной школой жизни и сексуальным оазисом). Понятно, он ругал все эти эпохи - но он бы любые ругал. И не следует путать голос героя с авторским, не следует относиться к Артуру как к полному токмаковскому протагонисту (вот и Маргарет Митчелл упорно отрицала свое малейшее сходство со Скарлетт; даже обозвала однажды в сердцах ее проституткой). В отношениях автора к герою отчетливо заметна ирония. Причем особенно хороши те места, где эта ирония звучит определеннее.
Вспомним также, что прервался стройный ход жизни главного героя одновременно с приходом новых времен - Путина и его команды. Вышесказанное позволяет относиться к Артуру как к воплощению нестабильного, бунтарского духа перемен, исчезнувшему (буквально развоплотившемуся) в наступившие времена нового застоя. А в итоге - перенесенному загадочным Фенимором Ивановичем во времена Круглого Стола, весьма схожими с нашими перестроечными… Артур, безусловно, романтик, (одни постоянные поиски Вечной Любви чего стоят!), а романтики всегда живут прошлым или будущим. Если говорить о Путине, то его задача, как было заявлено неоднократно, вывести Россию и ее обитателей из-под груза вредных мифов и заблуждений. Ввергнуть нас всех в настоящее. Иначе говоря, завести в новый мифологический круг. Персонажи старого, погибшего круга, как известно, становятся демонами или исчезают. Артуру удалось и то, и другое.
В этом (и не только в этом) смысле «Настоящее..» заслуживает жанрового определения «поэма» куда больше, чем «Детдом для престарелых убийц», которому это определение дано. Не просто поэма - поэма лирическая, с непристойностями и преувеличениями. Такая у Токмакова уже существует - «Боязнь темноты». Она, как и «Настоящее..» местами написана ритмической прозой.
ЦИТАТА: «…Я каждый день открываю тебя заново, Джоан. Так Колумб, наверное, до конца своей жизни каждый день заново открывал свою Америку. Я открываю тебя, как дверь в комнату, где ничего мне неизвестно, где я не знаю, что буду делать через минуту – улыбаться или плакать. Я открываю тебя, как странную книгу, составленную из разрозненных страниц множества книг. Я открываю тебя, как окно в доме у самого синего моря, чтобы перехватило дыхание от свежего морского ветра…»
ЧЕТЫРЕ…
ЧУЖОЕ И СВОЕ
Системой эпиграфов и цитат Токмаков задает систему координат, в которой его книгу и нужно рассматривать. На поверхности - слой так называемой «радикальной литературы». Это американские герои очередной волны бунта против общества потребления Ч.Поланик, Б.И.Эллис и т.п. Собственно, и начинается «Настоящее» как цитата из излюбленных названными авторами каталогов подлежащего разрушению. Эти каталоги, как ни парадоксально, являются самой ценной частью «Бойцовского клуба» или «Американского психопата». Видно, что самим авторам жить в этом мире крайне комфортно. Ну а его разрушение, данное вяло и схематично, есть не более чем вытеснение детских комплексов: сжечь отчий дом, совершить все положенные надругательства над папой и мамой и, наконец, освободиться. Нам-то в России отказываться не от чего, и поэтому сходство с западными радикалами в «Настоящем…» существует, пожалуй, только на уровне некоторых приемов. Более ощутимо оно в части описания разного рода сексуальных оргий. Признаемся, ничего подобного мы не читали нигде, кроме, разве что, библиотек порносайтов. Чего только Артур не делает с мужчинами, женщинами и трансвеститами! Если вычесть отсюда романтические поиски идеальной любви (о чем было сказано выше), остается чистое ниспровержение. Но и оно совсем иного, не американского, рода.
Конечно, мы тоже помним времена всякого рода сексуальных запретов; ну а если Токмаков помнит и переживает их острее других - на то он и поэт. С другой стороны, нельзя согласиться с критиками, которые советовали убрать автору аналогичные (куда, куда более скромные!) сцены из «Детдома…». Мол, автору они ни к чему. Да нет, автору (а особенно герою) все это садо-мазо очень пригождается. Расчет-то ведь ведется по большому счету не с окружающим миром (для этого существует кастет и автомат), но с самим собой. То есть, мазо здесь куда больше, чем садо. Артур хочет вытравить из себя все человеческое, слишком человеческое - и автор с иронией показывает, что ему это не удается. Вернее, так: справившись с человеческим он попадается на удочку свехчеловечества (упомянутой не раз Великой Любви, она же Вечная Девственность). А от нее никакими вибраторами и дилдо не отобъешься.
Вот тут, в этой персоналистской версии Национальной Идеи, всякому радикализму кирдык приходит. В финале, как мы помним, герой достигает полного удовлетворения. Секс-терапия по-русски (то есть, идейная) помогла.
Приятно видеть, как Токмаков избавляется в «Настоящем…» от заблуждений «Детдома…», написанного под пулеметной звездой. Впрочем, эта звезда, как мы помним, и принесла Владимиру наибольший пока успех. Посмотрим, что принесет отказ от стратегии разного рода «Голово[ломок]».
ЦИТАТА: «Сочинение начиналось так: “Моей первой женщиной стала Гульнара. Это была кукла двоюродной сестры. Мне исполнилось 9 лет, и я был не по годам развитым мальчиком. Кукла была большая, импортная, не русская, но все равно мне не понятно, почему сестра назвала ее Гульнарой. Хотя, в принципе, имя ей подходило, было в ней что-то восточное (темные волосы, черные глаза, смуглая резиновая кожа). При всем ее правдоподобии, единственным отверстием у нее оказался рот с ярко алыми губками. Я наклонял ее, она говорила: “Ма-ма”, и я запихивал ей в алый ротик мальчишескую эрегированную пипиську...»
Зачем я вам об этом рассказываю? Не смотря на все понты, на попытки изобразить из себя крутого мачо, который не плачет, в армию я пошел девственником, – дальше обжиманий и поцелуев дела у меня с девочками не шли»
ПЯТЬ…
ПРИПОМИНАЕМ ФАБУЛУ
…а также постепенно переходим к «мистической» стороне «Настоящего..». Оба этих процесса взаимосвязаны. Итак, вот авторизованный вариант краткого изложения истории Артура Букаранского.
Много лет назад международный террорист Влад Цепеш (мистическая фигура, помесь Дракулы, Горца и Басаева), захватил в заложники учеников букаранского лицея. Посаженные им на самолет, дети исчезли. Остался в живых лишь прогулявший уроки главный герой. После армейских и бизнесменских приключений, разоренный и опустившийся Артур совсем было собирается свести счеты с этой жизнью, как вдруг появляется некий гонец по имени Фенимор Иванович. Он отправляет Артура в компании эрудита-гомосексуалиста Прошкевича и девушки Джоан (по одной из версий, недавно сменившим пол мужчиной!) искать некую серебряную фляжку. Она же - кубок, в который стекала кровь Христа. Этот сосуд, более известный как Чаша Грааля (впрочем, в романе обосновывается ошибочность этого названия) герои ищут по всему свету. Параллельно они занимаются друг с другом сексом в извращенной, прямо скажем, форме, а также воюют со своими противниками из секты поклонников генетических экспериментов. В итоге Прошкевич убит, Джоан публично изнасилована распятием в нью-йоркской церкви, а герой находит фляжку в Горном Алтае. Потолковав перед этим с умудренным опытом фронтовиком, он выбрасывает фляжку в пропасть, заявляя, что нашел нечто большее, а именно - себя. Однако параллельно нам дается понять, что все описанное может сниться герою, летящему в угнанном самолете, а возможно, и мертвому. Предлагаются и иные варианты переосмысления прочитанного нами. Так, злодей Цепеш оказывается чуть ли не Иисусом, а его подручный Фенимор Ивановичем - апостолом Павлом (!). По одной из версий развязки, как было упомянуто выше, бедного Артура десантируют во времена Круглого Стола. То есть, мы о нем еще прочитаем в исторических хрониках…. Кроме того, возможно, что Артур - не более чем врач, выслушивающий бредовые идеи своих пациентов.
Стоит вернуться также и к жанровому самоопределению «Настоящего…». Его автор считает, что книга может именоваться «Провинциальным ПАНК-Н-ТРЭШем». Иначе говоря, Токмаков, выбирая такой жанр, слагает с себя всю ответственность за истинность фабульных поворотов. Дескать, понимайте, как хотите. На то и панк-н-трэш, чтобы ожидать чего угодно и ничему не удивляться. Но это отречение, конечно, не более чем лукавство.
На самом деле роман сконструирован расчетливо и весьма добротно (такая добротность вообще является завидным свойством авторского темперамента). Все многочисленные и разобщенные, на первый взгляд, сюжетные линии сходятся в одном фокусе. И мистическая составляющая среди них отнюдь не главная.
ЦИТАТА: «Если учитывать, что прежний владелец был всего лишь нищим сыном плотника, то и его дорожная фляжка должна быть очень скромной - максимум из меди или вовсе деревянная, а то заладили, серебряная, блин, серебряная... Далее, опять же по легенде, Иосиф Аримафейский привез ее ко двору короля Артура в Камелот. Однако другие источники уверяют, что чашу, то есть фляжку, доставила в Марсель Мария Магдалина и ее сообщники, а уже потом она попала в Англию»
ШЕСТЬ…
ШАНС НА БЕССМЕРТЬЕ
Разумеется, все эти таинственные чаши Грааля, несчастные катары, Парсифали и прочие завзятые герои бульварных мистических книжек и голливудских фильмов категории Б, в «Настоящее…» попали именно оттуда. И нужны Токмакову исключительно для забивания баков доверчивым читателям. (Всех, кто воспринял тайны тысячелетий, лихо перечисленные автором чуть ли не в полном объеме, близко к сердцу, отсылаем к содержательному исследованию О. и С. Бузиновских «Тайна Воланда»; думается, обращался к нему и Токмаков). Сюда же отнесем и «сенсационные» откровения о происках злодеев-генетиков.
Еще раз повторим: нам представляется, что для автора мистическая составляющая его книги очень важна. Но важна не сама по себе - Токмаков не делает ни малейших усилий, чтобы мы поверили в серьезность поисков за утраченным Граалем (как бы он ни назывался). То же относится и к современной сенсационной фактуре. Все это выполняет функцию, во-первых, рекреативную - то есть, увлекает определенную часть читателей, благодаря чему все главное для автора протаскивается контрабандой. Во-вторых же служит декорацией, изображающей ужасный мир и выгодно оттеняющей истинные духовные поиски главного героя (ту же функцию выполняют и артуровы сексуальные чрезмерности).
Все это помогает герою в его самоисках, говоря языком «Папы Российского Авангарда». Причем вот именно что только помогает, не определяя его пути и его выбора окончательно. Герой рассматривает различные варианты выхода из тупика - от экстремально-эротических до сугубо сказочных. Он видит все бесовские прелести, все соблазны мира сего. И в конце концов их гордо отвергает. Этим он нам, собственно, и интересен. Отказываясь от шанса на бессмертье буквальное, Артур приобретает возможность стать бессмертным антропологически, то есть, как все мы - раствориться в потомках, делах, доброй памяти и прочее. Как вариант - в Больших Идеях.
Мораль здесь вполне традиционна и сочетает в себе два привычных с детства итоговых мотива романа социального воспитания (каковым «Настоящее…» и является):
А) нечего искать свое счастье за рубежами Родины, общаться с пустыми и блестящими персонажами, все нужное находится рядом у хороших людей (искомая серебряная фляжка - у ветерана в Горном Алтае).
Б) да и вообще, все нужное находится даже ближе, нежели в Горном Алтае - а именно, в тебе самом.
ЦИТАТА: «Джоан оказалась права, я искал сокровища, а нашел себя. Люди, которых я раньше не знал и никогда больше не увижу, отдали мне лучшее, что у них было. Разве я могу когда-нибудь забыть это?
Мир богат и многоцветен, говорили они, оглянись, в природе существуют тысячи видов цветов и животных, и всем им находится место под солнцем. Будь терпимее, строй свой дом рядом, не разрушая соседского.
Эти люди научили меня, по-настоящему, всем сердцем любить и ненавидеть, ценить дружбу врага и быть готовым к предательству друга. Они показали мне, Иванушке-дурачку, что жизнь бывает страшной сказкой со счастливым концом, а иногда, наоборот, счастливой сказкой со страшным финалом. Но и то, и то – имеет одинаковую ценность. Они поведали мне, что человек – это могила Бога, вырытая в Дьяволе, или могила Дьявола, вырытая в Боге. (И возможно, в этом нет никакой разницы)».
СЕМЬ…
СЕДЬМОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО
Вопреки обыкновению, сразу начнем с нескольких цитат из «Настоящего…». Касаются они таинственного Влада Цепеша и его подручного Фенимора Ивановича.
- Не откажите в любезности, - громко и подобострастно сказал молодой человек, снимая перед нами шляпу и быстро наклонившись (при его росте – буквально согнувшись пополам), поцеловал край коротковатого пиджачка моего спасителя (то есть, Фенимора).
- …В 1927 году, в перестрелке с чекистами, в районе села Сорочья Заимка… - быстро затараторил молодой человек, - четыре пулевых ранения в грудь и одно в голову… Зарыт там же, по документам – пропал безвести… Вы уж похлопочите, замолвите словечко…
Напоминает ли вам это что-нибудь? Подсказка: есть такая книжка, известная…даже популярная (особенно некоторое время назад, во времена юности Артура). Продолжу давать намеки, вновь цитируя Токмакова:
- Ты, прав, - прикрывается от ветра воротником пиджачка Фенимор Иванович, - они как и две тыщи лет назад жадны, глупы, злобны и трусливы…
- Безусловно! Они еще слишком люди!- кричит в самое ухо Фенимору Ивановичу Влад Цепеш. – Но ты останься пока, мой дорогой рыбак, или как там - ловец человечков?
Разумеется, речь идет о «Мастере и Маргарите». (Молодой человек из первой цитаты словно ненадолго отлучился с известного бала Воланда, а рассуждения Фенимора Ивановича прямо стыкуется со знаменитыми прениями о квартирном вопросе). В подтверждении наших дальнейших выводов, а также для дополнительной информации к размышлению, отсылаем всех к упомянутому исследованию Бузиновских.
Именно к булгаковскому роману от разных там Полаников приходит автор в итоге собственных, параллельных Артуровым, исканий. Все мистические кукловоды романа, собственно, исчерпывающе определяются эпиграфом к «Мастеру» насчет той силы, которая, намереваясь творить зло, творит-таки добро. Принципы и даже примеры взаимоотношений земного и небесного, сверхъестественного и обыденного у Булгакова, собственно, те же, что у Токмакова. Да и этическая проблематика, которая, вообще говоря, в булгаковском романе сегодня наиболее интересна, вполне согласуется с токмаковской. Его Артур запросто мог бы согласиться, что главным грехом (то есть, нарушением общечеловеческих норм, церковные здесь не при чем) является трусость. И делает все, чтобы этого греха избежать…
В общем, делает достаточно успешно - вот только света, как и Мастер, он заслужил, довольствуясь (в лучшем случае, если мы принимаем версию итогового обретения себя) внутренним покоем. И здесь появляется элемент полемики с Булгаковым. Отчаянье, ставшее исходным мотивом как «Мастера и Маргариты», так и «Настоящего…», разрешается авторами по-разному. Булгаков уповает только на мистические силы, Токмаков, наоборот, показывает, что проку от них никакого. (Это не Булгаков был неправ, это мы все стали старше на 50 лет). Поэтому покой, добытый самому для себя, куда лучше чем свет, обеспеченный вмешательством потусторонних сил.
ЦИТАТА: «МНЕ ЕЩЕ ДАЛЕКО до этой вершины, я пока не могу ответить на все накопившиеся вопросы, но уже способен их вполне сознательно себе задать. По сути, мы все карабкаемся на одну и ту же гору, только с разных сторон.
Я осознал свой выбор, и отныне мой путь будет лежать между дремучим лесом “Да” и бездонной пропастью “Нет”. Возможно, только сейчас во мне родился, как бы это сказать без пафоса, дух, что ли? И на сегодня это было моим главным приобретением. Так что путешествие только начинается! И я готов отправиться в путь хоть сейчас».
ВОСЕМЬ…
ВОПРОСЫ ВКУСА
Вернемся к «самоназванию» романа - «Провинциальный панк-н-трэш». Как мы уже видели, обещанный этим словосочетанием тематический и композиционный плюрализм (иначе говоря, пофигизм) есть не более, чем авторская уловка. Стилистического же разнообразия не заметить сложно. От обсценной лексики до гипер-романтического тезауруса; от современного сленга до рассуждений старых книжников… И все это как-то чрезмерно, как-то против всяких правил и эстетических норм, и ничем, совершенно ничем не оправданно - скажет некий читатель. Упрекнет, иначе говоря, Токмакова в безвкусице. И будет по-своему прав. Но! Мы бы с таким упреком не согласились. Мы бы сказали другое, прямо противоположное: все это пока еще недостаточно поверх барьеров.
Великолепная задача: перевернуть вкусовые пристрастия эпохи. Сотворить кэмповый шедевр из беспросветного кича. Как это удалось сделать, например, Владимиру Сорокину, который, собственно, ценен именно и исключительно этим. К сожалению, Владимир Токмаков пока еще (подчеркнем это) остановился на полдороге. Он разрушил стилистически единое пространство, умело наполнил его мусором-трэшем - но вот пирамиды на этом месте не возникло. Пожелаем автору в следующих книгах быть смелее и смешивать совсем уже невообразимое. А пока он все еще поэт, все еще думает о некой стройности и красоте - добиваясь, между прочим, тут успеха. Но это, все-таки, остановка в пустыне. Надо двигаться дальше!
ЦИТАТА: Куда ни глянь – иномарки, гладкие, выпуклые, обтекаемые, как женские бритые лобки…. Совершенно голое голубое небо - хоть бы одним облачком прикрылось!
ДЕВЯТЬ…
ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ
Подведем итог. Конечно, «Настоящее…» - вещь незаурядная. Токмаков продолжает творить свой собственный МИФ об Алтае и Барнауле, начатый еще «Детдомом для престарелых убийц». Но от чего зависит, останется ли новый роман Токмакова этаким литературным монстром, чудовищным скопищем всего и вся, отпугивающим всякую здравомыслящую публику, или станет важным фактом читательской биографии многих и многих? Уже не от автора, и, разумеется, не от комментаторов. А лишь от того, попадут ли стилистические, смысловые, даже идеологические колебания романа в резонанс к колебаниям современного общества. Именно от этого зависит расшифровка буквы Х. в названии наших заметок. Будет ли благосклонно само время к книге, в которой о нем говорится так много?
Если резонанс случится, то история современного Ивана-дурака, ходившего за чудом за три моря, но нашедшего его в себе самом (говоря по другому - прошедшего новейшее воспитание чувств) имеет все шансы приобрести культовый характер. Причем не только у поколения, чьим голосом автор намерен стать, но и у всех прочих читателей.
Чего мы Токмакову искренне и желаем.
ЦИТАТА: …ИНОГДА, ОСТАВШИСЬ в кабинете один, я закрываю глаза и вижу этот самолет, летящий в никуда с моими одноклассниками – символ нашего поколения, исчезнувшего, растворившегося между небом и землей, в бескрайнем безвоздушном пространстве ВРЕМЕНИ. Да так, что никто, похоже, кроме меня этого не заметил.
Кровь с годами бежит все медленнее, я становлюсь все меньше и бледнее, а тень, моя тень, все больше и чернее… А они продолжают лететь в бесконечности, много, много долгих лет, и я, с некоторых пор, уже не могу отличить их воспоминания от своих собственных…
