Исаак породил крокодила (подборка стихов)

Траходром

Сарафанное радио лезло под юбку.

Иванов разухабисто пел.

Хочешь, дед, я сменю тебе утку.

Видишь, дед, ты давно не у дел.

И к чему золотится сей ключик?

Ведь и холст и очаг за бугром.

Хочешь я погадаю, поручик.

Или всех престарелых в детдом?!

Апокриф

На одной из немногих улиц

По которым ходил Николай

Мы построили сильно хмурясь

Человекоразмерный рай.

Завели там змею и яблок,

Притащили какую-то блядь…

Николай, как всегда сутулясь,

Умудрился все это сломать…

***

Твой телефон меня убьет

Своим неограненным весом,

А этот бешенный профессор

Считает, что меня несет…

12

После двенадцати дней

Я не воскрес.

Сгнил.

Подумаешь, недовес,

Подумаешь, грязь чернил.

А я все ворочаюсь здесь…

Так страшно не воскресать.

Ведь если не Я, то Кто?

Сумеет такое

Писать?..

Полустанок

Шумит толпа,

Растекаясь по сторонам.

У меня в голове слова,

А в карманах живет хлам.

Ты идешь по асфальту вдаль,

Я смотрю на открытый рот.

Вижу жало.

Давай, жаль!

Мне уже наплевать.

Вот.

Бессребреник

У меня увели коня.

Я нашел его под тобой.

Значит мы с Мухачевым –

Родня.

Для меня Мухачев – Мой.

Тать (Ворог)

Слизни со ступни окурок.

Он просится в чей-то рот.

Проулок, проспект, закоулок…

Скопление, масса, народ.

Так много необщих понятий,

Что даже меня тошнит.

Слизни со ступни окурок –

Пока он еще коптит!

Дыба

Отец ничего не сумел,

Брат убивает рыбу,

А я на тебя подсел.

Отдай мне мою дыбу.

Пыль

Я закрою твою рану,

Я снесу за тебя яйцо,

Я увижу твою маму,

Я быть может побрею лицо.

И когда мне исполнится десять.

Десять лет от тебя вдали…

Будешь так же немного весить

В бесконечной своей пыли.

Адорно

Снимался в самом жестком порно.

Снимал тебя вместе с собой.

И в этом лагере Адорно

Я закрепился с головой.

Не наркоманю без последствий

И без цирроза не уйду.

Найди мою вставную печень

В гипотетическом Аду!

Смотри

(Башлачеву)

Смотри, как летают люди,

Красиво летят, кружась.

Смотри, как летают люди –

Внизу их встречает грязь.

Смотри, как летают люди,

Смотри и пиши насквозь…

Однажды такое будет –

Полеты и люди врозь!

Хочу

Тебя расстегнуть

И вынуть.

Тебя положить

На стол.

А после

Тихонько сгинуть

В пропахший

Носками пол…

От отца

Уже два года под землей,

Сквозь тело проросла осина…

Все это было не со мной.

Все это будет с моим сыном.

Орех

Раскуси пополам орех,

А внутри окажусь я.

Вместо плотских смешных утех

Я тебе предложу шутя

О себе снять немое кино;

В главной роли пусть будешь ты,

И еще в мизансцене ГОВНО

…и любые твои МЕЧТЫ.

Солярис

Старый дед, по прозвищу «Солярис»

Нажрался так, что проглотил себя.

Мы это видели, слегка смущались

И даже пели песенки скорбя.

Древо

Из древа засочился текст

Да так, что мертвым стало тошно,

И мир казавшийся подошвой

Разверзся пиршеством невест.

В последний путь ушла война

С ее воронками и швами,

А я пошел к такой-то маме,

С презрением допив до дна.

Дырокол

На скорой доеду до морга,

Зайду на опорный пункт

Н встрече с другими телами

Устрою локальный бунт.

В кругу незапахнутых ставень

Я буду лежать в стороне,

Лепить из себя оригами,

Гвоздями прижавшись

К стене…

Плот

Постой на краю плота

На скользких, дешевых бревнах.

Слепой оптимизм крота,

Архивные знаки «темных»,

Неявленный млечный путь

По манной весенней каше.

Я снова ласкаю грудь

Небесно-земной Наташи.

Пустоши

Пару тройку уколов мозг –

Усыплю себя как собаку.

Допивая последний воск,

Я подобно плохому злаку

Среди пустошей выращу жизнь

С бесконечным к себе отвращеньем.

И ее девиантный стиль будет

Самым большим смещеньем

От центральной котельной сна,

Где средь пустошей чистые злаки

Ждут пока не наступит весна…

…пару тройку уколов собаке!

Прогорклое небо

Вадиму Макашенцу

Прогорклое небо в прозрачных веригах,

Скамейки в довольных собой дурачках.

Все так же горят запрещенные книги

И строгий учитель в нелегких очках

Стегает кнутом свой опухший припадок,

Трясет головой, обливая матрац,

А небо в прыщах и колдобинах складок

Смыкает собою статичный коллапс.

А мы ищем рот со скамейки напротив

И пьем из горла слишком теплую дрянь,

И давим тугие упругости кнопок,

И следуем в школу молчания Чань.

Прогорклое небо в пеленках и брюках

Течет как кефир из взорвавшихся глаз.

И в черном дворе почерневшие руки

Придирчивой хваткой вцепляются в квас.

И глушат его и вонючую рыбу

С осколком в ноге и щеколдой в двери…

Прогорклое небо – отчаянный выбор

Ребят из увесистых кресел жюри.

Маяк не погас, и чужое осталось

На дне своего, продолжая мерцать.

Он снова пришел и ударился в жалость.

Прогорклое небо – подай ему пять!

Поминки

Я копошился

У корней твоих волос,

Ты весело гудела «Бу-бу-бу».

А на поминках

Встал один вопрос:

«Куда девать

Пропавшую судьбу?!!!»

Детство

Покажись мне, лихой человек,

Обними меня мать чужая,

Я двуногий, двурукий век

То с одной, то с другой коротаю.

Оглянись-ка, холуй, окрест!

Я под кафелем знаю место,

Где заводится плесень невест

И уходит на кухню детство.

Веревка

Твоя намыленная шея

Прохладно встретила меня.

Все чем грозила злоба дня –

Семейной пустоты траншея.

Меня покрепче затянув,

На старом, скользком табурете…

Ты вспомнил вдруг: «А как же дети…»

…с улыбкой в радугу шагнув.

Тезис

Собеседнику море казалось объемным,

А я все цеплялся за тезис.

А я все любил недотрогу.

А я все ходил под подушку.

А я все считал себя лучше.

Собеседнику нравился тезис…

Но он и не думал его защищать.

Панспермия

Исаак породил крокодила.

Крокодил породил медведя.

А медведь заскрипел щеками

И засалено влез на сцепку.

Паровоз от отчаянья скрипнул –

И вагоны сказали: «Полночь».

Валентин рассказал «такое»,

Что неделю болели уши.

Искандер породил идею,

Но за мною уже следили.

И по почте летели книги

Для соседской грудастой сучки.

Измаил покорился в полночь.

А деталь в гараже забыли –

Просто тот, кто казался важным

Был тупее, ленивей, толще.

Чеснок

Мне не сопутствует успех

Я неудачник – проповедник.

Я популист и исповедник

Давно скатившийся «во грех».

Я много на себя беру,

Считаясь с кафедральной модой,

И по причине сумасбродной

Все жду посылку из Перу.

Реставрация

Я подберу тыкву.

Я вставлю в нее два камня.

Надену на прочную палку.

Воткну понадежней в землю.

На палку надену куртку.

На тыкву напялю шляпу.

Потом нарисую улыбку

И назову это ХЬЮМЕН.

Калека

По старой замшелой бровке,

Пропитанной ядом пороков

Шагал человек безногий,

Вернее с одною ногой.

Он был невысокого роста,

На морде цвела щетина,

В руках была книга мертвых,

Верней каталог живых.

За ним волочились люди,

Считая его пророком,

Они ему пели гимны,

Вернее тупой шансон.

А этот безногий странник,

Борясь за тарелку супа

Их зло тормошил ногами,

Вернее толкал плечом.

Они доходили до моря,

Потом возвращались обратно.

Он вел их по амплитуде,

Вернее по точной прямой.

Когда ты увидишь Будду

И мир после смерти Бога,

То вспомни, того калеку,

Вернее совсем забудь.

Губы

Покраснение малых,

Окаменение внешних,

Я был не настолько глуп

Используя твою внешность

В борьбе за последний штрих

Под юбкой звучат капели.

Я знаю, что мой диптих

Застрянет в скрипучей щели.

***

После взрыва я не досчитался ноги

И лицо оторвавшись кружит.

Ненавистные сапоги

В глубине перцептивной лужи.

Свинья

Я жил как свинья

И умру как свинья

И свинья же меня похоронит.

Ты любишь меня

Ты веришь в меня

Ты дуешь в мои ладони.

Я жил как свинья

И умру как свинья

Меня разберут на мясо.

Ты веришь в меня

Ты любишь меня –

Свиную ступень к Парнасу.

Легион

Император,

Подай мне знак.

Имя мне –

Легион.

Я сворою

Черных собак

За горло держу

Сион.

Мой гедонизм

Как меч,

Натянута тетива.

Спадает

С Христовых плеч

Патлатая голова.

Другое сознание

Другое сознание силилось выжить

И слиться в порыве с моим.

А я окольцованный тоннами книжек

Практически непобедим.

Другое сознание было безусым

И пахло сливным бачком.

Ему так хотелось,

Окончивши бурсу

Вертеться степным волчком.

Другое сознание делало ноги

И укрепляло скелет…

А я так и жил у него на пороге

Две долгие тысячи лет.

Перхоть

Мы сыплемся в карманы и манжеты

И белым снегом украшаем плац,

Мы кожные покровы, мы скелеты,

Мы то, что тащит из шкафов паяц.

Мы древние и те, что поновее,

А в чем-то мухачевский мидл-класс,

Но мы так незаслуженно стареем

И нас сметают с площадей за час.

 «Б»

Я в паутине каторжного выдоха

Научился дышать черепом,

Научился скулить песнями

И болеть через зубы совестью.

В трансформаторе третьего лишнего,

В переплавке дыхания севера

Я учусь быть твоим водителем –

Поводырь в бесконечных пустошах.

Я два пункта отметил на паперти:

«А» - отсюда все начинается,

И еще один пункт не названный,

Назовем его «Путь указанный».

И когда все слепые челюскинцы

В этих землях картофель вырастят,

И песок из людей посыплется

Я взойду на высотку грозную

И скажу вам, что небо падает.

И скажу вам, что соки дерева

Под корой не навеки спрятаны.

И нагорная эта бредятина

Назовет это место – «Б».