Побег из Вреднюковья (сказка-страшилка)

ПОБЕГ ИЗ ВРЕДНЮКОВЬЯ

Сказка-страшилка

У всех у нас случаются неприятности. Бывает, что ж поделать… Но почему, почему они происходят именно с нами? Ведь могли бы и вовсе не происходить – ни с кем, нигде, никогда. Да, могли бы. Но не исключено, что все дело здесь во вреднюках, которых мы сами же и зовем. Они приходят, и вот тут начинается самое… не интересное, нет. Неприятное. Просто брр, какие ужасы.

Однажды Маруся решила уйти из дому. У детей так бывает: жил-жил себе, а потом – бац! – и говорит родителям: «Я ухожу от вас, вы меня как-то мало любите, а внимания от вас вообще не дождешься». Собирает, значит, такой ребенок свою походную котомочку и готовится шагнуть через высокий родительский порог. Мама и папа, разумеется, кидаются ему на шею, грозятся лечь костьми, жалостливо так вопрошают: «Ах, неужели ты даже пельмешек на дорожку не поешь?», уверяют в своей бесконечной и весьма сильной любви. Ну, и так далее. И происходит между родителями и дитем такая маленькая психологическая войнушка, в которой мама и папа, конечно, побеждают. Во-первых, их больше. Во-вторых, у них в холодильнике спрятан мешочек с пельменями – секретное и очень действенное средство. В-третьих, если уговоры не помогают, на крайние случаи есть угрозы, угол и ремень. Ребенок сдается, снимает кеды и никуда не уходит.

Но в этот раз все произошло по-другому. Мама говорила с папой о чем-то взрослом, а Марусе хотелось рассказать им о чем-то детском. Она попыталась вклиниться в их разговор на тему «Как прошел день, дорогой?». Она попробовала раз, другой, третий. Попробовала бы и в пятый, но мама очень сильно обиделась:

- Пожалуйста, не перебивай, когда взрослые разговаривают! Это не-при-лич-но. Ты просто ужас какая сегодня громкая!

«А кричать на детей – это прилично? - тоже обиделась Маруся. – Жить с вами стало просто невозможно».

Она ушла в свою комнату и стала складывать вещички в рюкзачок. Положила пару маек, шесть пар носков, с десяток носовых платочков, затем сходила на кухню и пересыпала в рюкзак сухари и конфеты, потом оделась-обулась, зашла в комнату к родителям и объявила:

- А ведь я ухожу от вас.

Родители замолчали. «Ну, сейчас они кинутся меня целовать, говорить «Прости-прости», предлагать пельмени или что там у них припрятано вкусного. Но я-то знаю все их штучки и не куплюсь на них. Ни-за-что», - подумала Маруся. Но мама неожиданно и, самое главное, совершенно спокойно сказала:

- Ну, хорошо. Уходи. Пока.

- Но я, правда, ухожу.

- Вот, правда, и уходи. Раз решила. Что же, мы будем тебя удерживать? – сказала мама.

И тут изо рта у Маруси вырвалось такое слово, такое. Как «блин», но только гораздо хуже. Ну, вы понимаете, о каком слове я говорю, это же все-таки детская история, а такие слова и взрослым произносить не следует. Вырвалось оно совершенно случайно. От обиды, понятное дело. Как тут не обидеться, если тебя родные родители вот так, в десять часов вечера со спокойной совестью буквально выставляют на улицу, совершенно не препятствуя твоему исходу из отчего дома?

- Я не советую тебе произносить такие слова, - сказал тут папа. – Ругательства – это не что иное, как имена разных злых демонов. Произносить такие слова – все равно, что звать их к себе. Они не замедлят явиться и начнут тебе же и вредить. Их так и называют – вреднюки.

- И что, сильно навредят?

- Да так, по мелочи – коленку разобьешь, или потеряешь что-нибудь…

- Ага, вреднюки, так я и поверила. Ну, я пошла?

- Иди-иди.

Маруся подошла к двери, открыла ее и шагнула на лестничную площадку. Мама проводила ее словами:

- Ну, напиши нам как-нибудь. Или позвони, - и закрыла за дочкой дверь.

Тут надо сказать, что мама совсем не была такой спокойной, как казалась. Сердце ее билось и колотилось, она хотела выскочить в халате и банном полотенце на голове вслед за своей ненаглядной девочкой, кинуться перед нею колени и зарыдать: «Прости же нас, безжалостных» и умолить дочку вернуться домой. Но маме важно было соблюсти педагогический момент: чтобы ребенок сам осознал и сам бы вернулся в родительское гнездо, в котором всяко лучше, чем ночью в темном подъезде. И поэтому мама стояла за дверью и прислушивалась, чтобы все-таки выскочить, и схватить, и не пустить, если дочка вдруг вызовет лифт и попробует (пусть только посмеет!!!) уехать на нем в неизвестность. Опережая ход событий, скажем, что все в этой истории закончится хорошо. Однако мама, как бы ни прислушивалась, ничего, совсем ничего из того, что произойдет сейчас прямо за дверью, не услышала.

- Отлично. В кавычках. И что теперь делать? – пробормотала Маруся. Она весьма опешила от такого поведения мамы и папы. – Не родители, а дураки какие-то. Бессовестные, отпустили ребенка, на ночь глядя… - ей хотелось побушевать, поплакать. – Сволочи. Ну, ничего-ничего, я сейчас тут посижу, подожду… Они же долго не вытерпят, через пять минут выскочат со своими пельменями… Я подожду, я могу тут хоть до утра ждать, хоть до следующей ночи. Мама утром выйдет, увидит меня, и скажет: «Прости нас, мы просто не родители, а звери. Сердца у нас нет, не жалеем мы тебя», вот что она скажет. А я: «Так уж и быть, я вас прощаю и вернусь домой. Но только в последний раз».

Маруся сидела на лестничной площадке уже с полчаса и рассуждала вполголоса о несправедливостях жизни.

- Привееет! – раздался вдруг противный голос. – Как мы тебя не рады видееееть… Но ты сама ПОПАЛАСЬ!

- Попалась-попалась, которая ругалась!!! – запищали рядом еще несколько противных голосков.

Рядом с девочкой на лестничной площадке стояли несколько каких-то худых зверьков, похожих на крысенышей. Очень мерзкие с виду были существа. Они противненько хихикали, протягивали к ней лапки, скалили зубки:

- Ты та-а-ак вовремя поругалась, нам та-а-ак это понравилось. Ты, наверное, такая злюка… А много ли ты еще знаешь ругательных слов? Ой, вот «сволочи» вообще ааатличное словцо! Ну-ка, ну-ка, скажи-ка его еще разочек!!!

Зверьки подходили к ней все ближе и ближе, и тут Маруся разглядела, что крысеныши выглядят как-то странно. Во-первых, они стояли на задних лапах. Во-вторых, у них у всех были разные носы – у одного пятачком, у другого – хоботком, у третьего – крючком, а у остальных – вообще непонятными закорючками. У кого-то были рожки, у других – шипы вдоль спины от макушки до хвоста, у третьих – бородавки. У всех было общим только одно: все крысеныши были таким грязными, будто только что искупались в вонючей канавке. Пахло от них так, что просто фу и бе. Грязь с них капала густыми, жирными каплями, и они подошли достаточно близко, чтобы дотронуться до нее своими немытыми лапами.

Маруся быстро вскочила на ноги и испуганно сказала:

- Только. Не. Надо. Меня. Трогать. А. То. Закричу. – Вид у нее был совершенно обалдевший. Ну, во-первых, почему все-таки не идет мама или хотя бы папа? Она как-никак сидит тут уже битых полчаса. Во-вторых, говорящие крысы – это как-то странно. Они, что, мутанты? Что они хотят от нее? Откуда они вообще взялись?

- Ты посмотри, какая цаца, - сказал самый противный из крысенышей. - А вот щас ка-а-ак возьму, да ка-а-ак потрогаю, - и тут он подпрыгнул, ухватился за пальцы девочки и повис у нее на руке.

- Ах ты, гадкая, противная крыса! Отстань от меня, отцепись сейчас же! Ты негодяй! Ты зачем меня пугаешь? Мама, мамочка!!!! Спаси меня! Ой, как страшно! – завопила Маруся.

- Ой, да, да, мамочка! Иди к нам скорее, нас тоже спаси. Спаси-и-и-и нас скорее, мамочка-пижамочка, - завопили на разные лады крысеныши.

- Вы еще издеваетесь? – возмутилась Маруся и стала стряхивать с руки повисшего на ней крысенка. А он как будто уцепился за ее руку еще крепче. – Уйди от меня, вонючка!

- Да, мы все вонючки! Мы самые вонючие вонючки! Развонючие превоноючки! – загалдели крысята еще громче. – А ты нас сейчас хвалишь, прямо комплименты говоришь! Давай, обзови нас еще как-нибудь!

Теперь уже на Марусе висело штук десять крысенышей, и остальные продолжали цепляться за джинсы, курточку, рюкзачок и карабкались вверх, старались забраться ей на плечи, на голову. Остальные путались под ногами, словно старались, чтобы девочка потеряла равновесие и упала. И девочка упала.

- Уроды! Отстаньте от меня! Я милицию вызову! Да как вы смеете! Уберите свои лапы, хулиганы, идите к себе на помойку!!!

И вот крысы уже стали тянуть упавшую девочку в разные стороны, словно хотели ее утащить в свое неопрятное логово.

- Да, мы уже уходим на свою помойку, - сказал крысеныш, который прыгнул первым, - но и тебя мы забираем с собой! Нам на помойке нужна такая ругательница и сквернословка. Ты будешь ругаться, а мы будем слушать тебя по вечерам, вместо сказок на ночь. Тащите ее к Себякке! – скомандовал главный в этой компании крыс.

Крыс было уже штук пятьдесят. Они тащили вниз по лестнице девочку так, словно им было легко и весело: перепирались друг с другом, плюнули в подвернувшуюся на пятом этаже кошку, пели похабные частушки и пару раз стукнули девочку головой об ступеньки. Никто, понятное дело, перед ней за такое обращение не извинился.

- Помогите! Помогите! Меня похищают! Спасите, скажите моей маме! – вопила Маруся до самого первого этажа. – Неужели вы не слышите?

Но ни одна дверь в подъезде не открылась, и ничья любопытная голова не высунулась, чтобы посмотреть, в чем причина такого шума. Крысы со своей пленницей без препятствий добрались до первого этажа и стали затягивать девочку в открытый подвальный люк. Точнее, они подтянули ее к темному проему и просто скинули вниз. Как они веселились при этом!

- Смотри, как она полетела! Как жирная старая ворона! Каррр! Каррр! Что, не нравится? – потешались над ней крысеныши. – Эй, вы там! Принимайте ее, а мы за следующей!

Крысы, стащившие Марусю с восьмого этажа на первый, остались наверху, а ее снова облепили сотни маленьких грязных лапок и снова куда-то потащили. Эти лапки запихнули ее в какой-то грязный желоб, кто-то рядом пискнул «От винта!», лапы мигом отлепились, а сама Маруся вместе с грязной водой полетела вниз в неизвестном направлении. Это было похоже на трубу в аквапарке, но вода была грязной, кругом был полный мрак и жуткий запах. И везде слышалось шуршание, ехидное шипение, ругань, чувствовалось движение, шевеление тысяч мелких зверьков. «Да что ж это такое?» - только и успела подумать Маруся перед тем, как желоб с грязной водой закончился, и она приземлилась в ворох каких-то тряпок и бумаг. В нее снова вцепились лапки, как прищепки со всех сторон, и оттащили ее в какой-то угол, и наконец-то оставили в покое.

Теперь можно было и осмотреться. Осматривать было особенно нечего, так как вокруг стояла кромешная темнота, даже пальцы на руке нельзя было разглядеть. Но темнота жила: в ней кто-то сопел, пыхтел… и плакал? Определенно, рядом с ней сидел еще какой-то ребенок, может быть, совсем малыш. Она протянула руку, и пальцы сразу же уткнулись в джинсовую курточку.

- Ты кто? – спросила она джинсовую курточку.

- Тебе какое дело? – спросил мальчишечий голос, который показался ей знакомым. Голос всхлипывал.

- Ну, мы тут сидим непонятно где, нас похитили непонятно кто. Тебе страшно?

- Ничего мне не страшно! – ответил мальчишка. – Сама сиди и бойся.

И тут она узнала его. Это был Бо, ее приятель, их мамы были подружками. Дружба с Бо складывалась пока как-то не очень. Бо всем говорил, что женится на Марусе, когда вырастет, но однажды больно стукнул ее кулаком в нос и бросил на пол ее говорящую куклу так, что кукла отказалась разговаривать. Пришлось просить папу поменять ей батарейки.

- Бо, это ты? – спросила Маруся. – Это я, Маруся, ты меня помнишь?

Мальчик в темноте перестал плакать.

- Привет, - сказал он. – Конечно, помню. Что будем делать?

- Пока не знаю. Давай подождем и подумаем.

И они замолчали и стали думать, как им отсюда выбраться. Было слышно, как крысы притаскивают все новых и новых детей. Дети визжали, ругались, брыкались, а потом начинали плакать и проситься к маме. Все это походило на большое похищение и даже тянуло на преступление века. Но кто все это устроил? И главное, зачем?

Тут в этом мрачном месте загорелись несколько тусклых лампочек, и среди крыс пролетел легкий шепот: «Тихо, заткнитесь, Себякка будет говорить!» На большую ржавую бочку важно взгромоздилась самая большая крыса с самой неприятной наружностью. На ней висела ржавая цепь, а на голове была надета корона, вырезанная из ржавой же консервной банки.

- Мои любимые подданные, - начала говорит большая крыса, - и вы, весьма неприятные, но такие нам нужные дети! Сегодня у нашего народа великий день! Мы будем праздновать нашу долгожданную свободу. Почти сто лет нас держало в этом мрачном месте сильное заклятие. Но теперь срок его действия истек, и мы можем выходить на поверхность, в мир людей. Надеюсь, вы еще помните, кто мы такие?

- Да! Помним! - раздались многочисленные голоса взрослых крыс и крысенышей. – Мы вреднюки!

- И что мы должны делать?

- Вредить! Делать пакости! Гадости! Устраивать скандалы… - снова запищали крысы.

- Сто лет мы были лишены этого удовольствия. Тогда мы проиграли этим проклятым силам добра. Но если бы против нас не объединились три могущественные волшебницы – фея Послушная, фея Правильная и волшебница Добрында, фиг бы кто нас смог победить. Эти феи закрыли нас здесь своим волшебством и сказали: «До тех пор, пока дети во всем мире не произнесут сто миллиардов ругательств, вы будете сидеть в своем подземелье и никогда не сможете навредить людям». Годы, проведенные в заточении, разумеется, не пошли нам на пользу. Мы ослабли и, чтобы совсем не потерять свои вредные навыки, устраивали гадости сами себе. Наш народ был почти на грани вымирания, но нас спасла одна девочка. Сегодня она сказала то самое стомиллиардное ругательство, и это слово было…

И тут крыса сказала то самое слово, которое похоже на «блин» и тоже начинается на букву «б», но его совсем не стоит упоминать в детской книжке, да и взрослым его следует произносить куда пореже.

Тут надо пояснить, что сто миллиардов ругательств – это не так уж и много, к сожалению. Сейчас на Земле живут чуть меньше семи миллиардов человек. Допустим, треть из них это дети. Примерно около двух миллиардов. Чтобы получилось сто миллиардов ругательств, каждому ребенку нужно сказать по 50 крепких выражений. Буквально всего-то ничего – по одному ругательству в неделю, и так со всеми ста миллиардами можно управиться примерно за год. Увы. Есть, конечно, дети, которые не ругаются совсем, честь им и хвала. Но бывают и такие оторванцы, которые выплевывают ругательные слова быстрее, чем их мамы успевают печь блины на Масленицу. Неужели феи просчитались? Они ведь думали, что закроют вреднюков под землей очень и очень надолго. Дело в том, что еще лет сто назад дети ругались куда меньше, чем сейчас. Очень редко. И феи думали, что такими темпами сто миллиардов бранных слов они вряд ли наберут не только за сто лет, но и за двести, и даже за триста. Но дети, как вы уже поняли, за это время сильно изменились.

Расскажем теперь немного о главной крысе. Это был вождь подземного племени вреднюков Вреднюк Пятый Себякка. Имя ему дали взрослые вреднюки, когда увидели, что маленький вреднючок тащит все себе да себе, и чтобы заполучить любую вещь, устраивает целые скандалы с топанием ногами и валянием на полу. Власть, конечно же, он получил путем обмана, интриг и подлога документов. Когда его соплеменники томились в подземелье, а предыдущий вождь умер от старости и тоски по былым временам, Себякка нашел на помойке ржавую консервную банку, сам выточил из нее корону и предъявил ее сородичам, сказав, что Вреднюк Четвертый передал ее Себякке по наследству.

- Но Вреднюк Чертвертый никогда не носил короны, - зароптали другие вреднюки.

- Конечно, не носил, - ответил им хитрый Себякка. – Он прекрасно знал вас, мои дорогие вреднюки. Вы ведь могли ее украсть и свергнуть его. Разве не так?

Так, так, закивали головой одураченные вреднюки.

- Поэтому он надежно прятал ее, а перед смертью вручил ее мне, передав вместе с короной полномочия управлять вами. Надеюсь, вы не возражаете против его последней воли?

Вреднюки признали право Себякки на место вождя и нарекли его Вреднюком Пятым. Но с тех пор он потерял покой и сон. Чуть ли не каждый день он перепрятывал корону, выкапывая ее из одной кучи мусора и закапывая в другую. Никому было нельзя доверить этого секрета, и поэтому Себякка до сих пор не женился и не обзавелся маленькими вреднючатами. Сегодня он достал ее из очередной кучи мусора только ради этого великого события, которое войдет в историю его племени как День снятия Тройного заклятия. Да, он прямо сейчас его так и объявит:

- Сегодня мы до самой ночи будем праздновать День снятия Тройного заклятия. Начинайте приготовления к великому празднику! – скомандовал Себякка. – Как ни старались феи, ничего у них не вышло. Спасибо детям, которые все эти сто лет продолжали ругаться, капризничать, устраивать скандалы в магазинах и отказывались помогать родителям. Сегодня эти дети наши дорогие гости. Поприветствуем наших милых ругальщиков и сквернословок!

Тут загорелись еще несколько тусклых лампочек, которые высветили чумазых, испуганных и заплаканных детишек. А Себякка продолжал:

- Именно эти милые вредные мальчики и девочки дают имена нашим вреднючатам. Посмотрите, сколько среди наших детей Придурков, Засранцев, Уродов, Козюль и Психов! Как они обзываются, так наши детки и называются.

- Что же, нам теперь быть им за это благодарными до самой старости? – сказал вдруг один особенно вредный и пожилой вреднюк Злоб. – Имена своим детям мы можем придумать и сами! Зачем мы их притащили в свой дом? У меня уже уши свернулись в трубочку от детского крика! Долго ты здесь собираешься их держать? Чем прикажешь кормить такую ораву? Сами скоро ноги протянем!

- Многоуважаемый Злоб! – сказал важный Себякка. – Если бы ты был столь же умен, сколько и вреден, то ты бы догадался о том, насколько мудр и предусмотрителен твой вождь. Я знал, что рано или поздно День снятия Тройного заклятия настанет, и поэтому готовился к нему. Я спланировал это похищ… приглашение детей. А что с ними будем делать дальше, я расскажу вам чуть позже, на тайном собрании своего кабинета.

Тайный кабинет Себякки разместился в яркой палатке.Он выменял ее у одного вреднюка на право первому копаться в мусоре и выискивать там всякие ценные вещи. А до этого палатка сменила нескольких хозяев через обманы, воровство, попрошайничество и жульничество. Как она оказалась в подземелье, это отдельная история. Случилась она лет десять назад, когда один молодой и не очень смышленый вреднюк решил доказать своим приятелям, что Тройное Заклятие – это всего лишь бабкина сказка, которой пугают маленьких вреднючат, чтобы они не уходили никуда из родного подземелья. И никакой опасности эта сказка не представляет. И он легко это докажет, поднявшись в мир людей и вернувшись невредимым обратно.

Чтобы выйти в мир людей, вреднюку Балбесу нужно было сначала подняться в подвал многоэтажки. Прошлой ночью там гостили бездомные, и среди кучи своего барахла они оставили новенькую, яркую, явно украденную, туристическую палатку. Балбес решил, что быстренько оттащит эту весьма ценную вещь в свою нору, выкопанную в кучу мусора, а потом уже продолжит путь наверх.

- Ага! Ты струсил!- радостно завопили его приятели. – Что-то быстро вернулся!!!

- Да ничего я не струсил, - пытался оправдаться Балбес. – Щас обратно пойду…

- Струсил-струсил, даже хвостик намок, дрожит от страха, бедненький!!!

Его приятелям было очень весело. Они продолжали дразниться, строить рожи. А Балбесу вдруг захотелось… обнять их, сказать им что-нибудь хорошее, доброе. Они же как-никак друзья. И он, раскинув свои грязные лапки для дружеского объятия, шагнул к ним на встречу.

- Ты сбрендил, что ли, совсем? Еще обниматься кидаешься!

Балбесу показалось, что что-то в нем происходит. Он, кажется, добреет? А приятели-вреднюки увидели, что грязная крысиная шкурка на Балбесе становится светлее.

- Да ты больной! Псих! Ты нас здесь всех заразишь! – завопили испуганные вреднюки и убежали жаловаться старшим.

«И чего им не понравилось?», успел подумать Балбес, пока вреднюки не прибежали с Громилой. Громила был самым сильным среди вреднюков, и его назначили следить в подземелье за порядком, если только он (порядок) только мог быть в этом суматошном, пакостливом племени. Громила посмотрел внимательно на Балбеса, который стал уже совсем белым, и сказал:

- Тут твои приятель говорят, что ты хотел доказать, будто бы Тройного Заклятия не существует. Похоже, это именно оно и сработало. Тебе не стоит оставаться здесь среди нас, такому белому и пушистому. Уходи, пока цел, а не то я попорчу твою новую белую шубку! – и показал Балбесу свой увесистый кулак.

Ничего не оставалось делать Балбесу, как уйти из родного подземелья и брести, куда глаза глядят. Он вышел в мир людей, немного там побродил и нашел себе приют в зоомагазине, пока его не купила какая-то девочка. Она принесла его домой, посадила в корзинку, кормила яблоками и печеньем. «Хорошо здесь, - думал Балбес, сидя на плече у маленькой хозяйки, когда она делала уроки, - лучше, чем с вреднюками». Конечно, хорошо. Хорошо, когда ты добрый. Потому что добрых любят.

Себякка поручил вреднюкам присматривать за детьми, а сам пошел в свой палаточный «кабинет» устраивать тайное совещание. За ним поплелись уже известные нам вреднюки Злоб и Громила, который теперь состоял при Себякке в должности телохранителя. Была приглашена и толстая вреднючиха Отрава, которая была кем-то вроде главной поварихи этого вредняцкого государства. Были званы на тайное мероприятие вреднюк Везде-Нос и еще пара-тройка вреднюков, которые при дворе вождя Себякки занимали должности не такие значительные.

- Я собрал вас здесь, - начала Себякка, - для того, чтобы объяснить, зачем нам понадобились дети, и в таком количестве. Они – для нас просто сущий клад. Эти детишки помогут нам побыстрее восстановить силы для вторжения в мир людей. Сто лет назад наше племя мечтало обосноваться в их мире. Я помню рассказы наших старейшин о том, что в мире людей есть прекрасные сухие и теплые дома, огромные помойки со всяческим мусором, вкусная пища. Там можно даже погреться на солнце. Нет сомнений в том, что в этом замечательном месте должны жить мы, а не какие-то людишки. А какая там чудесная обстановочка! Каждый день кто-то ругается, злится, устраивает интриги, ссорится… М-м-м. Думаю, мы с такими неплохо уживемся. Но есть одно серьезное обстоятельство, которое мешает нам начать вторжение прямо сейчас. Среди людей есть немало (и говорят, что их даже больше) отвратительных добряков. Встречаться с ними сейчас, после того, как мы просидели сто лет в этом чертовом подземелье, не стоит. Эти-то уж точно изживут нас обратно под землю.

- Ну, а причем здесь их дети? Что-то я пока не понимаю… – спросил Злоб.

- Так вот, о детках. Во-первых, теперь они будут работать вместо нас на мусорных кучах. Копаться в мусоре, добывать оттуда что-нибудь съестное или ценное, строить в них норы – со всем этим мы теперь завязываем. Силы, как я уже говорил, нам понадобятся для более важного дела. Во-вторых, их ругань – это наши и пища, и лекарство, и солнечный свет. Она заменить нам все. Чем больше они будут ругаться, тем лучше для нас. Нужно только заставить их ругаться не переставая.

- Мне с трудом вериться в то, что ругательства могут заменить нам хорошую пищу, - снова сказал сомневающийся Злоб. – Ты лучше скажи нам, где взять побольше свежего жирного мяса. Оно бы поставило меня на ноги побыстрее!

- Тем, кто сомневается, я позволю предложить один опыт, - продолжил Себякка.

Он достал из кучки мусора ложку из нержавейки и попытался ее согнуть. С ложкой ничего не случилось, как не пыхтел над ней Себякка. Он передал ее Громиле:

- А теперь ты попробуй!

Громила тоже взял ложку, и у него тоже ничего не вышло. Тогда Себякка скомандовал:

- А теперь приведите сюда какого-нибудь мальчишку, который ругается больше всех.

Двое вреднюков, которые состояли при «кабинете» в незначительных должностях, шмыгнули вон из палатки и скоро затащили в нее одного чумазого и растрепанного мальчишку.

- Ругайся! – приказал ему вождь вреднючьего племени.

- Чего? – спросил мальчишка.

- Ну, обзови нас как-нибудь, что ж ты такой непонятливый… - сморщилась от досады морда Себякки.

- На заказ не исполняю, - огрызнулся мальчишка.

- Раз не хочешь по-хорошему… Громила, укуси-ка его!

Громила ухватился лапами за штанину и нацелил свои желтые крысиные зубы чуть повыше мальчишкиного носка. И мальчишка заорал:

- Только попробуй, грязная крыса! Я тебе хвост сразу же оторву! Зубы выбью! Чтоб вы тут все сдохли! Уроды!

Пока он ругался, слюни так и брызгали у него изо рта. Вреднюки даже подняли лапки кверху, чтобы прикрыться от этого фонтана слюней. Мальчишка дрыгнул посильнее ногой – так, что Громила отлетел в дальний угол палаточного «кабинета» - и выскочил наружу. Себякка снова взял ложку и сказал:

- А теперь смотрите.

Ложка в его лапах легко согнулась пополам. Потом он ее разогнул, еще раз согнул, и ложка переломилась.

- Это что, какой-то фокус? – снова спросил недоверчивый Злоб.

- А ты сам попробуй, - предложил ему вождь.

Злоб, который никогда не отличался ни силой, ни крепким здоровьем, неуверенно взял другую ложку в лапы. Она была тяжелой и на вид очень крепкой. Однако когда Злоб попытался ее согнуть, ложка поддалась. Да, этот опыт его впечатлил – дети действительно то, что нужно чахлым, заморенным столетним заточением вреднюкам!

- Вреднюк Везде-Нос, - обратился к своему подданному Себякка. – К тебе у меня будет особое поручение. Ты немедленно отправляешься в мир людей на разведку. Вызнай, действительно ли их мир так хорош и пригоден для проживания нашего племени. Кроме того, постарайся узнать, на самом ли деле добряков там так много, как об этом рассказывали нам старейшины. Мы ждем тебя с докладом через сутки.

Везде-Нос, известный своим умением проникать в любые дырки, вызнавать любые тайны и распознавать всяческие интриги, немедленно выскочил из «кабинета» и побежал к выходу из подземелья. Там, где еще совсем недавно проходила граница Тройного Заклятия, он с опаской остановился и выждал минут пять. Он еще помнил историю с Балбесом, который стал белым и пушистым. Ему еще повезло, что его просто прогнали из племени, а могли бы и побить, разорвать на тысячу беленьких и пушистеньких кусочков. С Везде-Носом, к его счастью, ничего не произошло – в нем ничего не побелело и не подобрело. И он с воодушевлением припустил в мир людей. Он уже решил, что, как только найдет там самый красивый и уютный дом, то оставит его себе, не поделится ни с кем. Даже вождю не скажет о нем ни полсловечка.

Отправив Везде-Носа на разведку, Себякка продолжил тайное совещание.

- Итак, мои отвратительные соплеменники, я жду от вас предложений о том, как заставить детей все время ругаться.

- Может быть, мы всем детям будем говорить, что укусим их? – высказался Громила.

- Ответ неправильный. Дети же не дураки. Если мы будем только угрожать, а кусать не будем, то они очень скоро это поймут и бояться нас не будут.

- Может, будем и кусать?

- Идея не очень хорошая. Вдруг эти дети заразные? Укусишь их, а потом умрешь в страшных мучениях от какой-нибудь неизвестной болезни? Этот вариант пока нам не подходит. Еще есть предложения?

- Я знаю, - сказал тут Злоб. – Над ними нужно постоянно издеваться. Обижать их, ругать, шпынять, дразнить…

- Продолжай, Злоб.

- К каждому ребенку нужно приставить по вреднюку, а к некоторым – и по два. Когда тебе делают мелкие пакости, так и хочется выругаться.

- Мне нравится твоя мысль, Злоб – похвалил старого вреднюка Себякка. – На этом пока и порешим. А сейчас пора бы заняться и праздником. Отрава, приготовь-ка нам своей фирменной похлебочки, да в четырех грязных бочках!

- Я бы приготовила, да только из чего? – пожала плечами толстая вреднючиха. – Где продуктов-то взять?

- А вы скажите там всем, чтобы покопались в мусоре. Что найдут вкусного, пусть несут к Отраве. Разведите костры, прикатите бочки. Да что мне вас, всему учить, что ли? Давайте, давайте… Идите, шевелитесь, - сказал Себякка, выпроваживая своих «министров» из палатки.

И пошел тут у вреднюков пир горой. Что это была за похлебка!!! Такая вышла редкая гадость – в ход пошли и кожура от бананов, и яичная скорлупа, и очистки от картофеля, подгнившие яблоки, грибы, выросшие в подземелье от сырости… Вреднюки плясали вокруг огромных бочек. В свете костров их тени на стенах подземелья выглядели огромными чудовищами. Так страшно Марусе еще никогда не было. И было по-прежнему непонятно, что же хотят сделать с детьми эти маленькие вреднющие существа?

К каждом ребенку в подземелье, как и велел Себякка, приставили по вреднюку. Они должны были заставлять детей работать, злить их, всячески обижать, а самое главное – мешать детям помогать друг другу. Дети ни в коем случае не должны были проявлять ни уважения, ни вежливости, ни взаимовыручки, никаких других теплых чувств. И, конечно же, дети ни за что не должны были сговориться о побеге.

Марусе достался маленький, очень вертлявый и любопытный вреднючок Шилозадик. Он изо всех сил старался вывести ее из себя, чтобы она начала наконец-то ругаться. Но девочка думала только о том, как бы выбраться из этого не очень веселого места, а поэтому не обращала на щипки, обзывки и пакости Шилозадика почти никакого внимания. Вреднючок старался и так, и эдак. Кроме того, ему очень хотелось узнать как можно больше подробностей о мире людей, в котором, судя по рассказам взрослых вреднюков, ему скоро предстоит поселиться.

- А дома, они какие? А что люди обычно выбрасывают на помойки? А правда ли, что в домах есть специальные комнаты, где люди моются? А что такое «мыться»? А, правда, что вы стрижете ногти? А чем люди чистят зубы? Зачем они вообще все это делают?

Маруся, как могла, отвечала на его бесконечные вопросы. Беседуя с вреднючонком, можно было хотя бы ненадолго оторваться от бессмысленной и противной работы по перекладыванию мусора из одной кучи в другую. Она уже выкопала несколько нор, которые тут же заняли самые ушлые и горластые вреднюки. Норы, которые копали дети, получались большими и просторными и считались среди вреднюков самым престижным жильем.

10.

Тут надо пояснить, откуда под землей взялись эти горы всяческого мусора. Тем более что вреднюки целых сто лет были лишены возможности выходить в мир людей. Раньше они только этим и промышляли: приходили к людям и брали у них все, что понравится. Не только мусор. Тащили и ключи, и кошельки, и ботинки, и значки, и фантики, и все что приглянется. Вообще-то, это мелкое воровство, но в племени вреднюков все так делали, кто бы кого осуждал?

Когда три волшебницы наложили на них свое мощное заклятие, тучные годы во вреднючьем подземелье закончились. Неоткуда стало тащить пищу, теплые тряпки, разные предметы. Вреднюки голодали, но не сдавались. Самые умные из них долго ломали головы над тем, как бы и где чего стащить. К счастью, скоро проблема решилась сама собой. В один прекрасный день земляной свод над головой тогдашнего вождя Вреднюка Третьего пошел трещинами, и на его соплеменников посыпался отборный, свежий мусор.

- Мы спасены! – торжественно объявил вождь. – Мир людей сам посылает нам пропитание! Хвала людям за их необзуданное свинство!

И снова вреднюки стали жить весьма припеваючи. Оставалось только растащить мусор по всем углам подземелья, вырыть в нем уютные норки. Ну, так это же были приятные хлопоты!

Надо сказать, что люди наверху все эти сто лет оставались одной огромной фабрикой по производству мусора. Они производили мусор всегда – когда ели, пили, работали, гуляли. За исключением того времени, когда спали. Ну, вы тоже очень хорошо знаете, как получается мусор.

Не удивительно, что за столетие мусора накопилось очень много. Большие мусорные кучи уже вплотную подступили к городам и уже почти были готовы завалить дома и улицы своими мусорными волнами. Люди стали думать, как им победить мусор. Мало кто задумался о том, что же нужно сделать, чтобы мусора производилось поменьше. Чтобы молоко снова было в стеклянных бутылках, которые можно сдать и в них на заводе снова налили бы молоко. Чтобы у каждой домохозяйки снова была сетчатая сумка-авоська, которая легко помещается даже в самой маленькой сумке и самом маленьком кармане, и хозяйке не пришлось бы каждый раз в продуктовом магазине брать еще один полиэтиленовый мешок. Никто не хотел возвращаться к старым бутылкам и авоськам. «Это же так не модно, - говорили люди. – Сумки надо стирать, а бутылки мыть. Нет у нас на это времени!» Особо острые споры развернулись вокруг новогодних елок. Одни говорили: не надо рубить елки живые, которые потом становятся мусором. Другие говорили: зачем нам пластиковые елки, при их производстве химические заводы тоже в некотором роде замусоривают реки и воздух. В итоге всех этих споров было принято одно решение. К городским свалкам нужно подогнать экскаваторы, вырыть большие ямы и спихнуть в них бульдозерами все эти мусорные кучи, а сверху засыпать их землей. А что? Дешево и быстро – уже через пять минут готово место для новой свалки. Или, если очень хочется, то сверху можно посадить какие-нибудь цветы, допустим, даже и анютины глазки, почему бы нет?

Очень быстро вреднюки научились отыскивать эти подземные мусорные залежи. Подземное племя не переставало удивляться людям: это если у них под землей столько спрятано, то сколько же тогда разного добра наверху? Вот ради этих богатств и стремились они в мир людей.

11.

Маруся уже и счет дням потеряла, сидя на большой мусорной куче. Сколько они уже здесь – несколько дней? Или недель? Шилозадик совсем утомил ее своими расспросами, которые к тому же мешали ей думать о побеге.

Но сегодня Шилозадик пришел к ней выяснять отношения:

- Ты плохая! Я из-за тебя совсем не расту! Другие вреднюки уже вон на сколько выросли, а я по-прежнему задохлик!

- Ну, а я-то тут причем?

- Да как причем? Слова из тебя не вытянешь!

- Из меня? Не вытянешь? Да я тебе уже все рассказала, что знала! На все твои дурацкие вопросы ответила!

- А поругаться на меня ты не забыла?

- Много чести для такого приставучки!

- Это все? Приставучка? И больше ты меня никак не обзовешь?

- Да больно надо!

И тут Шилозадик заплакал, да так громко, что на него стали оборачиваться вреднюки с других мусорных куч. Если они сейчас сюда набегут, подумала Маруся, то мне придется несладко. И она кинулась утешать вреднючонка:

- Ну, чего ты, глупенький, так расстроился? Ну, ты же маленький, разве можно ругаться на маленьких!

- Нууужно! – завопил, утирая сопли под носом, вреднючок.

- Да кто тебе такое сказал? – удивилась Маруся.

- Ма-аа-ма.

- Мама? Хороша же мама, которая ругается на своего ребенка!

- Мы без этого не ра-а-астем!!! А-аа-аа! – продолжал вопить Шилозадик.

- Да детей же хвалить и любить надо!

- Нас нельзя-я-я! Мы от этого хорошими станови-и-и-мся!

И тут он замолчал – сам испугался того, что выдал самую главную тайну, которую дети не должны были узнать ни в коем случае.

- Ой, только это секрет. Ты только никому не говори, что я тебе проболтался. Иначе мне сильно попадет, - и он снова заплакал.

- Хорошо-хорошо. Я молчок.

Да как же его успокоить! Маруся вспомнила про свой рюкзак. Конфеты и сухарики она давно уже съела, а вот майки, носки и платки еще остались. Она достала один носочек в синюю полосочку и протянула его Шилозадику.

- На, возьми.

- Это что такое?

- Это… шапка такая. Очень модно. В мире людей все такие носят.

Шилозадик, довольный подарком, успокоился. Надел носок на голову и пошел хвастаться перед друзьями. Скоро приятели Шилозадика потянулись к Марусе, и все стали попрошайничать у нее такие же «шапки». Носки скоро закончились, и поэтому пришлось откупаться от попрошаек носовыми платками. Вреднюки, которым не досталось носков, требовали:

- И нам шапки! Мы тоже хотим шапки!

Пришлось завязывать уголки носовых платков узелками. Такие головные уборы понравились им еще больше. Раздавая маленьким вреднюкам подарки, Маруся не забывала говорить им вслед шепотом: «Ах, ты мой хороший», «Носи на здоровьице», «Да какой же ты у меня красавчик» и другие добрые и вежливые слова.

Теперь те, которые в носках, ходили за теми, кто в платках, и требовали поменяться. «Носковые» не соглашались, а «платковые» не уступали. Чтобы не доводить дело до драки, Марусе пришлось завязать еще по узелку и на каждом носке.

- Ну вот, теперь у каждого на шапке есть узелки, - сказала она, и это несколько примирило «платочников» и «носочников».

Последними пришли два толстых вреднючонка Жирдяй и Лентяй. Они были такими неповоротливыми, что им могло не достаться совсем ничего. Они оба очень расстроились, когда узнали, что носки и платки закончились, и уже скривили свои мордочки, готовясь дать ревака.

- Стойте! Тихо! У меня и для вас кое-что есть, - сказала Маруся, доставая из рюкзака две майки, одну в цветочек, а другую в ягодку. – Это, конечно, совсем не шапки, но тоже очень круто.

- Но на них совсем нет узелков! – запротестовали Жирдяй и Лентяй. – Мы такие не хотим! Мы хотим с узелка-а-ами…

- Минуточку, сейчас будут узелки! – и девочка завязала одному и другому по узелку.

Жирдяй и Лентяй ушли очень довольные. Пока Маруся наряжала их в свои майки, другие вреднюки гордо вышагивали перед нею в своих новых головных уборах. Они были те еще хвастуны. И каждый у нее спрашивал:

- Ну, как я выгляжу?

- Прикольно.

- А я?

- Классно.

- А на меня посмотри!

- Супер.

Каждый из оподаренных вреднюков старался помельтешить у нее перед самыми глазами. Трудно было не заметить, что все они немного да изменились. У каждого на шерстке появились россыпью белые пятнышки, словно кто-то обмакнул большую малярную кисть в самую белую краску и щедро махнул ею на все четыре стороны.

«Ага! - догадалась Маруся, - вот что надо делать, чтобы выбраться отсюда!»

Она покопалась в своем рюкзачке, достала клочок бумаги и карандаш и тайком написала записку. «Прочитай незаметно и передай другому. Вреднюкам подари что-то из того, что есть в кармане, и скажи им что-нибудь вежливое и приятное», вот что было написано в ее записке.

Маруся позвала Шилозадика:

- Слушай, у меня к тебе есть дело. Отнеси эту записку мальчику вон на ту мусорную кучу. Его зовут Бо.

- Вот еще.

- Ну, очень нужно. Только не читай – в этой записке очень страшные ругательства…

- Да? А какие? Ну-ка, скажи!

- Мне родители запрещают их вслух произносить. Грозят за это язык с мылом помыть.

- Вот злодеи!

- Понимаешь, этот мальчик однажды меня сильно обидел… И я сейчас тоже хочу сказать ему пару ласковых.

- Ну, я бы отнес… если ты мне подаришь еще что-нибудь…

- Да у меня больше ничего нет.

- А это? – вреднючок показал на заколку в виде божьей коровки, которая висела на косичке.

- Возьми. Да. Конечно.

- Так бы сразу. А читать я все равно не умею.

Шилозадик доставил записку Бо. Мальчик прочитал ее и стал хлопать себя по карманам. В одном из карманов обнаружилась жевательная резинка, которую он отдал почтальону.

- Эй, а мне? – потребовал подарок и для себя вреднюк Грязный, который был приставлен присматривать за Бо. Для Грязного в карманах нашлась наклейка с машинкой. Грязный приклеил ее себе на пузо и спросил:

- Ну, как?

- Клево, ни у кого такой здесь нет. Слушай, Грязный, передай эту бумажку вон тому мальчишке, который копается в куче.

- Ага, щас!

- А он тебе еще что-нибудь подарит…

Грязный нехотя поплелся передавать секретную записку, а Бо вполголоса сказал ему вслед: «Вот спасибо тебе, старичок».

Так записка обошла всех детей в подземелье, а к вреднюкам перешли все детские сокровища – жевачки, точилки, стиралки, значки, даже одна кукла, старая пудреница с зеркалом и одна бутылка с газированной водой.

12.

В одно прекрасное утро вождь Вреднюк Пятый Себякка проснулся, вышел из своей палатки и… ослеп. Так бывает, когда однажды в конце октября или в начале ноября утром подходишь к окну и видишь, что всю вчерашнюю слякоть за одну ночь скрыл свежий, еще непрочный, не испачканный коврами, собаками и сапогами, снег.

Себякка закрыл лапами глаза и закричал:

- Что вообще происходит? У нас, что, потолок обвалился, и солнце в дырку заглянуло?

Он вернулся в палатку, нашел там сломанные очки с темными стеклами и снова выскочил наружу. Он посмотрел на своих подданных через стекла, и что-то его насторожило. Странно: никто из вреднюков не дрался, не скандалил, не кидался мусором. Все сидели и мирно беседовали с детишками. Причем вреднюки забрались к детям на коленки, на руки, на плечи.

- Это что еще за братание? Что за телячьи нежности?

Себякка сдернул с морды очки и снова ослеп.

- Кто-нибудь мне объяснит наконец?

- Себякка, не кричи так.

Глаза вождя постепенно привыкли к свету, и он смог разглядеть: в подземелье светло так оттого, что сияют ослепительно белые шкурки всех его соплеменников.

- Измена! Заговор! Предательство! – заорал он в ярости. – Как вы могли! Как ты мог, Злоб?

- А я теперь не Злоб. Теперь меня зовут Добр.

- Фу, какое дурацкое имя!!! Я не знаю, почему вы все побелели, но идите и немедленно все обратно испачкайтесь! Немедленно! На помойку!

- Да не хотим мы пачкаться, не хотим на помойку. Ты же заметил, что мы все изменились.

- Как вы могли так поступить? Еще немного, и мы бы все жили в хороших домах, ели досыта, и загнали всех этих добрых людишек в подземелье. Пусть сами копаются в своем мусоре!

- Ты знаешь, мы сейчас как раз собираемся идти наверх. Хочешь с нами?

- Да кому вы там нужны? Жалкие неудачники! Вы кем там хотите стать – игрушками у людей? Чтобы вам там дали маленькую теплую клеточку и заставили крутить колесико? Опомнитесь!

- Прости, Себякка, но мы все решили. Некоторых из нас, если, конечно, им разрешат родители, оставят у себя наши детишки. Другие захотели стать артистами и решили создать мышиный цирк…

- Клоуны!

- … ну, а самые умные из нас, - продолжал Добр, - решили посвятить себя науке. Может быть, кому-нибудь повезет, и его отправят в космос. Или мы поможем изобрести какое-нибудь новое лекарство от всех болезней. Ну, а если нигде не сгодимся, то есть еще зоопарки и живые уголки.

- Тупицы! – по-прежнему бушевал Себякка, который враз лишился всех своих подданных.

- Ну, прощай, Себякка! – сказал Добр. – Передумаешь, приходи.

Он забрался в капюшон к одному мальчику, свесил наружу длинный хвост и сказал:

- Пора, братцы! Поехали!

И дети, у каждого из которых в кармане, капюшоне, рюкзаке или просто в руках сидел мышонок, хомяк или белая крыса, двинулись к выходу из подземелья. У Маруси в рюкзаке сидел белый хомяк, которого раньше звали Шилозадиком, а теперь у него было новое имя – Пушистик. Дети вспомнили все ласковые словечки, которыми их называли мамы и бабушки, и дали такие имена своим новым приятелям. Так среди бывших вреднюков появились Герой, Лапочка, Звезда моя, Чемпион, а также Спасиб, Пожалуст, Мой сладкий, Умница и еще много кого.

13.

Себякка переживал потерю племени недолго. Он решил зарыться в самую большую мусорную кучу до лучших времен. В конце концов, решил он, ему ведь и отпуск полагается. Лет пять проведет в спячке, а там посмотрит. Может быть, и эти подлые предатели еще на коленях к нему приползут. Будут наверняка проситься обратно под землю. Мышиный цирк они решили устроить, ты посмотри-ка! Ничего-ничего, думал Себякка, зарываясь с головою в мусор, я им еще устрою. В конце концов, я буду тут сам себе король, мне одному еды здесь лет на двести хватит.

А дети тем временем уже выбирались из подвала и расходились по своим дворам. Маруся взбежала по лестнице на свой восьмой этаж за одну секунду. Ой, мамочки! У нее такой вид – руки и лицо грязные, одежда испачкана и кое-где даже порвана, волосы растрепались. Хороша же! И пропадала столько неизвестно где. Родители сильно рассердятся. Девочка попыталась привести себя в порядок, но не было у нее ни расчески, ни носового платка – все же раздала вреднюкам.

И тут ее снова окликнули.

- Приветствую мою маленькую фею! – сказал знакомый мурлыкающий голос.

Из темного угла лестничной площадки показался Муркотт, известный нам по путешествию Маруси через Чиамский лес.

- Привет.

Маруся не сказать чтобы обрадовалась его приходу. Вообще-то, она рассчитывала на его волшебное появление в подземелье.

- Ты не рада меня видеть?

- Еще вчера была бы рада.

- В моем появлении среди всех этих мелких грызунов не было ровно никакой необходимости, - мягко уверил ее Муркотт.

- Да-а-а? Ты, вообще, знаешь, как там с нами обращались? Нас похитили, если что!

- А ты, надеюсь, помнишь, из-за кого произошла вся эта история?

Да уж. Лучше бы кот ей об этом не напоминал. Сейчас ей было так стыдно за то одно-единственное слово.

- И я надеялся, что ты знакома с правилами поведения в странных и неприятных ситуациях…

- Не-е-ет.

- А правило самое главное такое: если в первые пять минут ничего или никого волшебного на помощь не приходит, значит, надеяться нужно только на себя. Сама, только сама. Ну, сама посуди. Если бы я там появился, эти мелкие существа, конечно же, разбежались бы в ужасе. Но какой урок из всей этой истории ты бы извлекла? Правильно. Никакой. Пришел бы смелый герой, то есть я, и спас бы нашу царевну.

- А так какой урок я извлекла?

- Ну, во-первых, ты сама прекрасно со всем справилась – догадалась, как из злых мышек сделать добрых мышек. Во-вторых, со всеми этими нехорошими словечками, надеюсь, ты тоже навсегда завязала. Так что вот за все за это честь тебе и хвала! Парам-пам-пам!

И кот сделал такой жест, как будто бы снял перед ней с лохматой головы невидимую шляпу, и раскланялся со всей своей кошачьей учтивостью. В это время в двери ее квартиры тяжело заворочался и заскрипел замок.

- О-о! Кажется, мне пора. Не хочу напугать твою маму своей скромной персоной нескромных размеров. И не забудь извиниться перед родителями.

И Муркотт прыгнул вниз по лестнице сразу на десять ступенек, махнув на прощание огромным хвостом.

- Прощай, моя прекрасная фея! До встречи!

На площадку вышла мама. Напомним, что для мамы Маруси, которая осталась за входной дверью, прошло всего около пяти минут. Все это время мама стояла, прижавшись ухом к дверной щелочке, прислушиваясь, не едет ли лифт, не удаляются ли детские шаги от родного порога, не плачет ли ее родная кровиночка, не просится ли домой. Но никто не плакал, не стучал в дверь и не просился. Это странно, подумала мама. На всякий случай она выждала еще минутку и открыла дверь.

- Бог ты мой! – воскликнула мама. – Вот как так можно было угваздаться за каких-то пять минут?

«Ах, мама, - подумала Маруся, - если тебе рассказать всю правду, ты ведь все равно не поверишь». А вслух ответила:

- Ну, так получилось…

Дома они все втроем обнялись, повинились друг перед другом. Марусю отмыли, причесали и накормили. Пушистика она посадила в коробку от сандаликов, покормила его морковкой. И решила, что утром объяснит маме и папе, почему совершенно необходимо, чтобы этот белый хомяк остался жить в их квартире. «Ну, мне же нужно быть доброй, - скажет она, - а лучше быть добрым для кого-то, чем просто так». И еще, если в городе появятся афиши мышиного цирка, обязательно надо будет купить билеты на представление.

P.S. для родителей. Конечно, вряд ли есть такая страна, как Вреднюковье. Эту историю я просто вынула из головы. Но откуда-то она все ж таки там появилась, правда? В общем, теперь я стараюсь пореже произносить то самое слово на букву «б», но не «блин». Ну, вы понимаете, какое.

Май-июнь 2009

Побег из Вреднюковья (сказка-страшилка)

Добавить коментарий