На самом деле (подборка стихов)

Картина маслом

Пронзённыя неоновым лучом,
Испуганно молчат кариатиды,
Молчит атлант, разбит параличом,
Безмолвствуют наяды и сильфиды…

И только тонкий комариный писк
Спускается к подножию колонны,
И я, стихами упоённый вдрызг,
Валяюсь на ступеньках пантеона.

Не горит...

Не горит, а тихо тлеет
Жизнь у тонкого креста.
Кто проснуться не успеет,
Не проснется никогда,
Не найдет последней силы
Отмолить у пустоты
Теплой и сухой могилы
Средь болотной мерзлоты.
Что-то страшное витает
В гиблом воздухе трущоб,
Только сизый ангел знает
Для кого сколочен гроб.
Время странное, больное
Души черпает до дна,
И хохочет над Невою
Ленинграццкий Сотона.

Нимфа

Иссечено добром лицо седой старушки,
Улыбка без зубов и белые глаза,
В уродливой руке дрожит пивная кружка,
И по щеке ползет прозрачная слеза.

Средь выцветших руин остывшего сознанья
Ворочается червь потерянной любви,
И ласково саднит одно воспоминанье
Под сердцем, что кряхтит оставшиеся дни.

Старушка теребит растрепанные космы,
С напудренных ресниц слетает шелуха,
Из черной язвы рта торчат гнилые десны,
Как в пропасти души посмешище греха.

Этот Город…

Этот город, Невою расколот,
Золотым истуканом храним,
Этот чистый и девственный город,
Притворившийся как бы моим,
Этот город внезапно-весенний,
Где Горбовского след не простыл,
Где ходил по Большому Есенин,
Где по Малому Бродский ходил,
Где под выстрел полуденной пушки
Просыпается в каждом пиит,
Где звенит удивительный Пушкин,
И весна упоенно звенит!

Мы у моря живем…

Мы у моря живем,
И на море глядим непрестанно,
Только море у нас –
Не бескрайняя синяя гладь.
Наше море –
Гнилая вода из дырявого крана,
Наше море нельзя
Ни потрогать, ни нарисовать.

Каждый день,
Оставляя промокшие за ночь постели,
Мы читаем стихи
И ныряем в пылящую муть.
Наше море –
Неспящее быдло в бычках и газелях,
Наше море нельзя
Ни объехать, ни перешагнуть.

Закрывая глаза,
Зажимая ладонями уши,
Мы пытаемся морю
Признаться в неясных грехах,
Чтобы море
Несло в пустоту наши глупые души,
И качало в себе бесконечно
Наш питерский прах.

Почудилось...

В конце весны я вышел из народа.
Народ мне улюлюкал и свистел.
Я был могуч, меня вела природа,
Я был всесилен, зол и твердотел.
Я жег сараи воспаленным взглядом,
Метал болты на триста мэ вперед,
Давил врагов неумолимым задом,
Затылком подпирая небосвод.
Когда в меня пуляли «булавами»
И запускали в харю «тополя»,
Я, хохоча, сбивал их щелбанами,
И плакала от ужаса земля…

Меня поймали возле Ленсовета,
Связали и заткнули кляпом рот,
По шее дали и в начале лета
Вернули в перепуганный народ.

Твое второе я…

Когда ты говоришь, твои слова чуть слышны,
Как будто бы не ты, как будто бы другой.
И образ, что тобой так тщательно измышлен,
Измышлен не тобой, конечно не тобой.

И все твои слова, идеи, мысли, чувства
Придуманы давно, написаны давно.
Ты думаешь, что ты – высокое искусство?
На самом деле ты – последнее говно.

Осталось только ждать, что сделают с тобою
Враги и не враги, друзья и не друзья.
Сожгут на площадях, лобзаньями покроют
Твое второе я? Твое второе я…