Я ещё не знаю, что живу (подборка стихов)

***

Что есть в человеке,

                               курящем в чёрное небо,

От этого неба,

растянутого на ветках,

От мёрзнущих веток,

гонимых усталым ветром,

От ветра, которому          

сроки все сочтены?

Когда он молчит

 – я точно его теряю.

В слиянии с чёрным

я точно его теряю.

И боязно тронуть,

 когда он у самого края,

Где звёзды          

в сравненьи с глазами его

 черны…

***

Медленные ночи расставаний.

Чёрные от света фонари.

Я больна тенями и словами,

Точно плод с распадом изнутри.

Косточка, подточенная смертью,

В мякоти, как точка на мольберте,

Ты – начало, семечко, зерно.

Ты полна надеждой осторожной,

Потому что всё ещё возможно,

И ещё ничто не решено…

Ветер, превращающийся в камень,

Я ловлю наивными руками

Ниточку безумья твоего.

Мы искали радости на свете,

А уйдём, как выросшие дети,

В мир, где не изменишь ничего.

***

Разгляжу через небо, развешанное кое-как,

Что душа твоя едет домой, как пустой товарняк.

Дребезжит напоследок по плохоньким рельсам во тьме,

И две ржавые нотки стучат напоследок во мне.

Не хочу повторяться любовью, печалью, тоской –

Но повтора им нет. Свищет во поле гул городской.

И всё уже зрачок тишины над моей головой…

Не стучите, колёса. Попробуй, останься живой.

Дышат сумерки чудом, а с неба пути ему нет.

Только скобочкой тонкой над крышами вырезан свет –

То ли дверца во тьму, то ли месяц висит на трубе…

Жизнь тебя разлюбила, поскольку привыкла к тебе.

Сделай полный глоток неизвестности. – Страшно? – Слегка,

Будто вечность к лицу прислонилась и пьёт из виска.

И уже где твоё, а где богово – не разобрать:

Белый свет откровений и чёрные строчки в тетрадь…

***

Выдохни. Вдох – обновленье и боль.

Через виски этот бой часовой,

Дескать – придёт ещё время

Лодку от берега прочь оттолкнуть.

Вслед засмотреться и слёзы сглотнуть.

След на две стороны: память и путь –

Не угадать, что острее.

Счастье – метаться по травам степным,

Лёгким, как ветер, и в дым молодым,

Сердце – пустые ворота. –

Так, когда нечего вовсе терять,

Жизнь налегке – хоть разбей, хоть истрать,

Если не жив для кого-то…

Вымолви истину, чтобы забыть.

Нитку мне дай и порви эту нить –

Пусть я не знаю ответа!

Кто я и что я, откуда мне знать?

В луже бездонна небесная гладь.

Смерть ли за левым плечом –

или мать

оберегает

от ветра?

***

Вот улыбка – лодочка, челн

В страны, где в пыли босиком

Жизнь ветохозаветнее, чем

Глиняный кувшин с молоком.

В домике молчанье плывёт,

Словно запах хлеба с огня.

Сонный день, струящийся мёд,

Подержи в ладонях меня

В двух витках от мёртвой петли,

В двух глотках от мёрзлой земли,

В детском сне, детсада окне,

Где рукою сын машет мне.

Помню жизнь на запах и вкус.

Помню и запомнить боюсь

Дым табачный, рот в молоке,

Вечные, как жизнь в мотыльке…

***

Серая птица выглянула из полночи,

Выбрав тебя, будто бы свой ночлег.

И по ступенькам, еле держась за поручни,

Ты выбегаешь в обетованный снег.

Нет! Не теперь! Прочь, провожатый пристальный!

Пусть я взывал в мир твой немало лет,

Мне хорошо ведать и видеть издали,

Приступы страха списывая на бред…

Вот я стою, в снег утонув подошвами. –

Это ль не явь в поле моих страстей?

Тропами дум, тёмной травой поросшими,

Тех ли я в дом кликал себе гостей?

Вот – на плече птицы ночной касание.

Тёплый комок нервной рукой прочти.

…Правда ль, жива? – Значит, не наказание.

Значит, спасенье. Даже любовь почти…

***

Я с варежек роняю мокрый снег

Остатки солнца в золотых сугробах

И дышит жизнь, как девочка во сне

Не трогай

Там мама ставит часики на семь

И в сон уходит белыми плечами

Я  умненькая (глупая совсем)

В начале

Я выкормлена тёплым молоком

Но тельце школьной формою окутав

Я изучаю страх под языком

Откуда

Я различаю трещины в коре

Земли что держит и меня и маму

И смотрит мёртвый голубь во дворе

Упрямо

В меня а там в солёной глубине

Едва качнётся стрелкою минутной

Резиночка от варежки ко мне

Мой грязно-белый стропик парашютный.

***

Жар прорывая коленями и локтями,

Вздрогну, проснусь: градусника шкала

Луч одинокий вверх к поднебесью тянет…

Бабочка паутину крылом прожгла.

Я не хочу за лучом. В этих мокрых тучах

Нам, сухопутным, вовсе пощады нет.

Что я в миру убийственных звёзд падучих?

А на ладони камушек держит свет.

А на ладони – той паутины нитки,

След от ожога с кожи уходит вглубь.

Глупо хранить лица, стихи, открытки 

С первого класса – до смерти когда-нибудь…

***

К воде подойди, пересохшие губы

Водою смочи, и остынь, и оставь

Попытки побега – не важно откуда,

Но лишь бы бежать и от бега устать.

И эта вода, может статься, отрава,

У каждой воды своё гиблое дно.

И эта река, может быть, переправа

В недальнее, дальнее царство одно.

И путь твой неверен, и путь твой упречен,

И нет на земле никакого пути,

Пока ты живёшь ощущеньем предтечи,

А мог бы и сам по теченью брести…

Младенческим сном, а не бурей кровавой,

Не бегом, а слухом – ты близишь ответ:

Что до переправы

И за переправой

ни жизни, ни смерти,

ни разницы нет…

***

Я плакала у ветра в рукаве.

До ливня, до колодезного эха.

А ветер мёл руками по траве

И смерть росла до краешка, до верха:

Переходя черту, где гаснет свет.

Я в мокром платье, сопли утираю,

Расту, роняю чашку, умираю,

Во дворике забыв велосипед…

Нам никогда не выйти из дождя,

Он льёт из нас — от всхлипа до рыданья.

Как затянулось детское гаданье,

Где жизнь и смерть сошлись полушутя!

Замри, замри, монетка, на лету

Над хлипкой решкой и орлом суконным,

Покуда мир темнеет, как икона,

И лица западают в темноту…

***

Этот автобус, сотканный сплошь из пыли,

Точно фантом, сон тридевятой мили,

В тёмной утробе баюкая, мчит, и странно

Чувствовать свет с той стороны экрана.

Всё, что ещё живёт и пока не мёртво,

В серую трассу вкатано, вбито, втёрто.

Сердце моё, я почти перестала слушать,

Как голубые капли уходят в сушу.

А по дороге фургоны несутся грузно,

Женщина слева спит тяжело и грустно,

И человеки здесь не живут, а точно

Вышли из тел куда-нибудь в междустрочье.

Видишь, дорога, мы на твоей растяжке,

Как на верёвке тихо звенят стекляшки.

Глянуть снаружи – чьи вы, куда вы, кто вас

Носит в себе по глобусу, как автобус?

Души висят над головой и выше.

В жёлтую степь кто-то безлюдно вышел,

Будто бы птица с ветки слетела – малость…

Кто нас покинул, сколько ещё осталось…

***

Иногда мне хочется писать письма умершим людям.

Потому что поздно, потому что больно, потому что пора.

В промежутке между землёй холодной и небом лютым.

Между хрипом в груди и бессонницей до утра.

В электронной почте ещё есть адрес, нажать «ответить»…

Может быть, провода до сих пор ведут, как тогда вели,

В города любые, где имя то ещё носит ветер,

Обрывая с губ, вымаливая у земли.

Подожди-ка, вспомни – метель и шум в деревянном доме,

Красный свитер, трубка и смех в курительном закутке.

До свиданья, некогда, и в мороз уйти –

как в рассудок вдовий,

И бежать, бежать, и запутаться вдалеке…

Рукавами улиц ловить троллейбусную улитку.

Обернуться к свету, к лицу твоему, обернуться к лику.

Я ещё не готова сойти с ума в невесомый свет.

Не смотри в глаза, не давай руки, не пиши в ответ.

***

Если в чай пролить молоко,

Будет облако в мир лететь.

Будет мама тихонько петь,

Мимо нот проходя легко.

Мимо нот – чёрных вишен горсть.

Мимо яви – слететь в пролёт.

Полуночный прескверный гость

Темной лестницей в сон идёт.

Черный, ах, человек, дурак,

Сон мой травящий на корню,

Я спою твою гибель так,

Что ни ноты не оброню!

Я светла, до того светла –

Сон мой – запах парной, точь-в-точь,

Молоком разольётся в ночь

И закапает со стола…

***

Это ветер – то ли след помела,

То ли бабочка крылом повела?

То ли в памяти сквозь темень взошло

То, что ветра поднимает крыло?

Ты не думай ни о чём, ты смоги,

Мысли – ветра нагоняют круги,

Рвут рисунки городов и границ,

Сыплют градом из подраненных птиц.

Не смотри ни на одну – иль войдёшь

В это тело, раны, стоны и дрожь!

А потом её зрачки замолчат

Там, где градины по крышам стучат…

***

В час, разбуженный голосом утренним,

В небе, свитом из перьев и строк,

Мандельштамовы нити распутывать

И мотать в перезрелый клубок…

Дымной шерстью и листьями пряными

Пахнет в августовском закутке,

И плывут снеговыми полянами

Облака по высокой реке.

Никуда торопиться не велено,

Как на дне у белёсой пурги,

Где парная перина постелена

Да скребутся в печи угольки.

Я хочу это выпить до донышка,

Запрокинув за каплей лицо,

Чтобы ты потом спрашивал: помнишь, как

Жизнь прошла, как платок сквозь кольцо?

Но летят, как перроны вокзальные,

Строфы чёрные в беглую тьму,

Пряча в вечности лица опальные,

Будто страх в сигаретном дыму.

***

На пыльном балкончике, свесившись над пустотой,

Раскачивать дым над сырой тротуарной чертой…

И хочется неба, да веры чуть-чуть не дано.

Ты помнишься мне, а другие забылись давно.

Спешу мимо луж – этих бедных осенних витрин,

И город звенит, будто в поезде чайный стакан.

Я тысячу лет не звоню. Мы и так говорим,

Как долгие реки, впадающие в океан.

Перила трамвайные, выдох сердечных простуд,

Пакетики чая, полночные книги в дыму.

Как странно на свете, скажи? Наши дети растут.

Откуда взялись – до сих пор до конца не пойму.

***

Прочищая русло у ручья,

Выбирая камушки и траву,

Волосы, упавшие с плеча,

Веточки в излучинах корявых,

Пробую наощупь мерзлоту

Мартовской воды и переправу

От себя за водную черту,

В листья прошлогодние и травы.

Времени беспомощный комок

Раненого русла поперёк,

Взять тебя со дна и унести

Погремушкой, камушком в горсти!

Я ещё не знаю, что живу.

Глажу прошлогоднюю траву.

И читает тихая ладонь,

Что душа – вода, а не огонь.

***

На бельевой верёвке за окном

Спят капли, пропустившие минуту,

Когда зима прошла сквозь этот дом,

А нас не разбудила почему-то.

И в этом сне мы долго не умрём,

Пусть мы не знаем (мы и так не знали),

Что происходит в воздухе сыром,

Пугливом, как забытый звук в рояле.

Пусть паучок снуёт у потолка,

Мы часть его пейзажа – ну и что же?

И выпускает спящая рука

Ключи от городка, куда мы вхожи.

И падают они сквозь ветхий пол,

И город исчезает постепенно.

И всё, что в нем томилось до сих пор,

Осело и растаяло, как пена.

И только снег очнулся и пошёл,

Сугробами пустыми громыхая.

Прости меня, что нам нехорошо.

Что жизнь длинна, как музыка плохая.

***

Протяжное сплетение корней,

Ветвей, и проводов, и рек, и бродов…

Я в бронхи мира вплетена, верней –

Я воздух в их подземных переходах.

Ещё не жизнь, а только кровоток.

Ещё не плод, но музыка над садом.

Услышь, как распускается листок,

Заранее пронизан листопадом.

Скрипичным вздохом, выпавшим из рук,

Замри в огромном небе и не сетуй:

Вот-вот смычок в тебя проденет звук

И понесёт на ниточке по свету.