Сестренка Вера и другие актрисы (подборка стихов)
Мухачев Дмитрий* * *
Не надо писать мне своих одиноких писем,
О том, что глинтвейн уже не такой, как прежде.
Расскажи-ка лучше о тех, кто как я, зависим
От хороших компьютерных игр и теплой одежды.
Все, с кем смотрели мы триллеры и закаты,
Разошлись по земле, за спиной оставив руины:
Кто-то попал в коллегию адвокатов,
Кто-то завис в Рубцовске на героине.
Я связан возрастом, пойман работой в сети,
Замучен зимой, диетами и делами.
Ты еще в школе? Уже в университете?
За кого ты в итоге вышла и родила ли?
Призрак с большими глазами, с роскошной грудью.
Суккуб неизбежный в трепетной блузке из « Mexx ’ a ».
Тебя превозносят арт-критики, любят судьи,
Президенты концернов тебе покупают кексы.
Я пробираюсь на новый уровень света,
Я тривиальности говорить обожаю.
Мне тепло потому, что ты существуешь где-то:
Высокомерная, нежная и чужая.
Сестренка Вера
«...а в ресницах спит печаль»
Вертинский к Вере Холодной.
1.
Гримерная. Светло. Сестренка Вера
В компании духов и револьвера
Зубрит слова, осваивает роль -
Фрагменты своего декамерона,
Где даже гений Джеймса Кэмерона
Не сгладит несговорчивую боль.
Звенит в ушах ночная ариэтка.
Сестренка Вера, словно статуэтка,
Материал, обласканный резцом.
На выходе её не поджидает
Любовник рослый с пластикой джедая,
Держащийся по пьянке молодцом.
Подлодка ночи входит в свой фарватер.
Глаголят сверху нам, что мир театр -
Мы тихо тявкнем, что скорее цирк.
Угрюмый лейтенант на радиальной,
Тоска в груди по жизни идеальной,
На ужин булка и голландский сыр.
Сестренка Вера - тонкая холера,
Нежнее хризантемы и эклера,
Прекраснее Шагала и Моне.
Она есть первый пункт в небесном списке
И это греет душу, будто виски,
Как сотня баксов в черном портмоне.
На площадях гуляет непогода.
Я не могу совпасть с моим народом,
Я только слышу ритм планеты всей:
Смешные гимны скважин, шум каналов,
Шахтеров, негров, милых маргиналов,
Стоящих на нейтральной полосе.
Актерствуя, юродствуя, кривляясь,
Стишками, прозой, прочей дурью маясь,
Надеемся найти себе покой.
Но, будучи родней цветам и лисам,
Сестренка Вера, ангел и актриса,
Смахнет нас со стола своей рукой.
2.
Мы не читаем Милана Кундеру, пьем виски без всякой меры.
Видимо, наш с тобой внутренний мир не шибко богат и тонок.
Давай хоть в субботу посмотрим кино где снималась сестренка Вера -
Потому-то оно победило в прокате до завершения съемок.
Сюжет его прост, как крыло махаона, как горная речка в мае -
Один террорист влюбился в учительницу домоводства
И под влияньем любви к этой даме (её как раз Вера играет)
Стал образцом хозяйственности, мужества и благородства.
Как обычно, добро запинало зло и повсюду любовь до гроба.
Снобы нам говорят, что в фильме все сложнее и тоньше,
А мы-то никак не можем смириться с тем, что мы просто амебы,
Каждый из нас от рождения мнил себя Чем-то Большим.
Исправно ходим друг к другу в гости, спокойно сидим на месте.
Пользуемся гарнитурой " Samsung " и даже банковской картой.
Но от мысли покончить со всем давно не спасает нательный крестик.
Не волнуют нас новые гаджеты, не сладок нам воздух марта.
И сестренка Вера для нас - лиловая весть из иного мира,
Глоток волшебной воды и веселый хвост вожделенной кометы.
Над ней кропотливо трудились не столяры, а ювелиры,
Она – ограненный крепкий алмаз и мы ее любим за это.
* * *
Что касается Бога, то он везде:
В полупрочном ласточкином гнезде,
Типовых отраженьях витрин и луж -
Старомоден, всеведущ и неуклюж.
Что касается смерти - она есть яд.
Одинаково любит воров, крестьян
И хозяев ихних в больших авто,
И врачей, и бабушек, и ментов.
Будь хорошей дочкой, помой окно.
Мы с тобой сегодня пойдем в кино,
Нам покажут праздник в тылу врага,
Над селом закаты и ночь в стогах.
Как прекрасны песни чужих небес!
Я надеюсь, мы обойдемся без
Громких слов, красивых трескучих фраз –
Смерть и Бог, родная, волнуют нас.
* * *
загадочная зима, пьянящая тьма, дворы и дома.
нет никаких трагедий вне твоего ума,
а есть только скрип усталый космического колеса,
да эта волшебная лестница в сиреневые небеса.
холодный воздух полезен, как промывание ран.
хруст под ногами, очарование твоего двора,
где magic stairway to lilac heaven и ты к перилам приник.
пора бы тебе, приятель, учить язык.
* * *
Умирает солнце над той травой
где ходил подстреленный, но живой
безымянный егерь с большим стволом
прорываясь к родине напролом.
Без особой пользы и без вреда
испарится молодость, как вода:
на кронштадский лед побросают нас,
не дадут окончить десятый класс.
Безыскусный рай, Туруханский край:
кого хочешь, солнышко, выбирай
и ломай об угол, чтоб кровь и крик,
чтоб про сон забыл и к войне привык.
Это жгут иконы в простом костре,
это города теплого артобстрел:
обмани патруль, проберись в подвал.
Вас таких осталось, от силы, два.
Раскаленный ветер, кислотный дождь.
Со свинцом в спине умирает вождь
и несутся новости в проводах
и на складах - золото и руда.
* * *
Потом ты выйдешь замуж за магната,
Родишь ему упорных сыновей,
На рынке купишь лук и два граната.
Твои глаза иссушит суховей.
А я войду, расчетливый и трезвый,
В тот коридор, где солнце и врачи,
В кармане пряча десять острых лезвий
И парафин божественной свечи.
Прошли года, мы выпали в осадок.
Запрячь подальше свой фотоальбом –
Ведь ни алхимик, ни агент Моссада
Не смогут отыскать спасенья в нем.
* * *
черные дыры, чей-то чужой седан
яблоки дед продает – голова седа.
над разъездом трамвайным нависла свинцовая осень
всех корешей закрыли по два-два-восемь.
а его из аптеки на пары маршрутка доставит
позади останется церковь с тремя крестами,
рынок цветочный, токсической речки разливы
он вырубил двадцать капсул – такой счастливый.
славься, медовый свет в университете!
не исчезайте, вчерашние злые дети,
спортзал и бюрократические бумажки -
молодости осталось на три затяжки.
"Не ной, не ной, не ной"
И.К.
* * *
не ной, не ной, а лучше езжай домой
местные девки не станут гулять с тобой
здесь каждая проблядь просто вдова Клико
все как всегда мимо кассы, все в молоко.
не ной, не ной, рифмуешь ты головой
а не сердцем ну и кому ты нужен такой
в нестираных джинсах мелкий унылый шнырь
с трудным своим бэкграундом несмешным
томные темные речи о дохлом льве
и живой болонке гуляющей по траве
легенды о сложной жизни в плохом краю
где проспекты поют безутешную песнь твою.
