Увертюра (миниатюра)

УВЕРТЮРА

Эти взгляды выглажены, тебе не понять цинизма свежевыбритых фраз, вкрутую сваренных мыслей. Хлеб желаний замешан на перце и желтой глине, соль в узорах на кончиках пальцев, на шкуре змеиной.

Твоя душа сохранила солнечный запах древних вымерших папоротников, чьи крепкие листья были перисты и почти невесомы, и узор их теней был загадочен и сменялся со скоростью ветра.

Быть с тобой – спотыкаться о тени растений; просыпаться бабочкой с янтарными крыльями;  лечить медом, собранным с ядовитых цветов.

И не завернуть ни вопросом, ни раковиной улитки той внезапной нежности, хлынувшей теплой струей молока в горло голодного верблюжонка. Огненные поцелуи, лишенные страсти, но текущие не водой, а тяжелыми струями голубого шелка. Шелухою от семечек заплевана красная скорлупа наших пасхальных яиц. Как избежать этой радости, за которую придется расплатиться тонущей болью, утягивающей на дно? И разве кто-то по-настоящему просил о спасении? Эта стена, к которой я прижалась, чтобы рассказать тебе о заповедной нежности страха и окунуться в горячую воду снов, которые никогда не уйдут в прошлое, потому что были им изначально. Эта стена была, как спина дельфина, но бесполезно было прижиматься к ней и думать, что вынесет из этих волн на спасительный берег. Потому что дельфин мой был мертв и стена холодна. Кто перекраивает реальность и обрезает призрачные нити Парок? Кто прозрачными тенями переступает через порог? Не мы ли? На крылья моего ангела упала твоя тень. Но камни твои утонули в колодцах моих зрачков. И кто бы не отражался на их поверхности, я знаю, кем брошены эти камни, и тепло чьих рук забрали они случайно. О чем ты могла мне поведать, когда я все знала? О том, чего я не могла понять, не попав в самую сердцевину яблока раздора. И ткань моего сердца прошивают золотые нити твоей боли, от которой невыносимо сладко.

И приближение к поверхности не может ослабить эту туго натянутую тонкую нить моего томления. И погружение в глубину не может охладить эту раскаленную вольфрамовую нить моего желания. И эти рыбы с серебристыми спинами и голубиными клювами не могут утолить жажду мою водой, стекающей с плавников, не могут накормить меня молоком птичьим.