Представь, что пришла война (подборка стихов)

▼ ПРЕДСТАВЬ, ЧТО ПРИШЛА ВОЙНА (подборка стихов)

● ● ● ● ●

в пустых универовских коридорах душно и ни намека на сквозняк,

сидишь на лавочке перед дверью, окрашенной в голубой,

там, за дверью, идет занятие: фонетика, видимо, слышатся голоса,

твердый приступ, долгие гласные, конечный согласный нельзя смягчать,

мальчики стесняются зеркалец, девочки корчат рожи.

мальчики недовольны: они взращены на американских фильмах,

там, где гнусаво растягивают слова.

они все в узких джинсах, слушают инди, играют мьюзик,

девочки все по-журнальному хороши.

было две кафедры, стало три, двери покрасили.

в коридорах по-прежнему ни души.

пустые школьные коридоры, сегодня суббота, занятий нет

первый этаж выкрашен в бежевый, четвертый – в бледно-зеленый цвет.

бывшие школьники небрежны в шутках, курят все, как один,

бывшие школьницы ходят в шубах, счастливы в браке, конечно, с детьми,

иногда все вместе встречаются, ездят летом на лыжи, зимою – на шашлыки,

в школу тоже заходят, конечно, классную повидать.

подруга по Интернету познакомилась с новозеландцем,

уехала к нему, шлет открытки, там зелено круглый год,

идем в кабинет математики, там чужие люди.

нашей учительницы нет, она умерла уж два года как,

на рождество как раз. В коридорах тихо.

смотришь с четвертого этажа, там дети играют в снежки.

на набережной тихо, январь, минус восемнадцать,

замерзшая Обь похожа на плексиглас,

когда-то там были лавочки, на них рисовали,

за это нам даже милицию вызывали.

мы так неприкаянно веселы,

так отчаянно неодиноки,

и если скинемся по рублю, то купим бутылку водки.

а кто  не хочет – тот пьет портвейн сливового вкуса и цвета,

на сдачу – батон «Отрубной», майонез, дешевые сигареты.

на набережной тихо, а что ты хочешь – зима.

мне скоро тридцать, я плохо готовлю, бойко пишу,

былые друзья стали фото в альбоме,

в комнате солнце, пусто, слышно радио у соседей,

можно подольше спать, воскресенье.

мне двадцать два, я сижу с друзьями в кафе,

пью растворимый кофе за пять пятьдесят,

стихи в тетрадке, курточка, старый берет,

купленный в Н-ске на барахолке.

мне одиннадцать, у меня черные косы до пояса,

когда я их отрежу, остановится детство,

остановится

детство.

● ● ● ● ●

говорили: покажем тебе новый мир,

там ты будешь сильнее всех,

кто глядит на падающего в грязь

и рукой прикрывает смех.

и давали оружие – не в долг,

не в подарок, а подержать.

сколько тестов еще я должна пройти,

чтобы мне разрешили стрелять?

с каждым годом, прожитым на «выдох – вдох»,

все неправильней и трудней.

а судьба издевательски бьет в глаза

красным светом сигнальных огней.

● ● ● ● ●

Шарлотту бросили. Некому по утрам

кофе варить и овсянку подогревать.

говорят, уехал в Индию, в какой-то ашрам,

раскаялся, говорят, не хочет никого убивать.

Шарлотта думает: «Шестьдесят тысяч фунтов в год,

Квартира в центре, машины нет, буду ходить пешком.

Меня знает полсвета, каждый уличный пес узнает –

куда б ни приехала. Узнает ли он?

Я слышала, что он болен, что не встает,

что после лечения он слегка не в себе.

Мы с ним не виделись – Боже! – двадцать один чертов год!

Узнаю ли я его? Не уверена, хоть убей».

Шарлотта курит в кабинете у главврача,

стены красить пора, потолок обшарпанный.

«Однажды он пытался бежать, открыл окно,

этаж был пятый. Кричал: «Плевать, что меня заперли!

Люди летают – верите или нет?

Только в полете люди становятся вольными!»

Мы нашли его через час. Его не спас даже снег –

зима была снежной. Санитаров, конечно, уволили».

«Скажите, док, говорил ли он обо мне?»

«Говорил что-то, но мы не придали значения.

Он еще вел дневник» - «Покажите дневник мне». – «Нет.

Врачебная тайна». – «Сделайте для меня исключение».

Подкупленный врач протягивает ей тетрадь.

На первой странице знакомый неровный почерк:

«Шарлотта! Мне сложно жить и легко умирать.

Меня похоронят без оркестра и прочих почестей.

Как жаль, дорогая, что ты никогда не умрешь.

Как жаль, что после меня будут легионы...»

Далее – неразборчиво: «...память как  летний дождь

смоет следы, и ты снова будешь влюбленной».

 «Я не хотел бы жить вечно – и так хорошо.

Только вот...» - на этом рукопись обрывается.

Вот и все, думает Шарлотта, и этот ушел.

Мое персональное кладбище расширяется.

Она плачет на автобусной остановке,

На себе ловит взгляды жадные и случайные.

«Не выйдет, дружок. Стреляешь глазами ты ловко,

Но ты смертен. А я бессмертна. И это печально».

● ● ● ● ●

здесь пишут друг другу любовные письма,

претендуя на вечность и оригинальность,

негласному правилу следуя,

не критикуют друзей,

а вместо похвал нажимают I like it в фейсбуке.

здесь никогда не плачут на людях,

смеяться тоже грешно.

здесь до весны доживают, как до победы.

самое страшное здесь –

прожить в одиночестве зиму.

● ● ● ● ●

***

хорошо только первые пять лет – свечки, торты, серпантин.

в свой день рождения ты никогда не остаешься один:

тебя любят,

ты защищен

и заочно за все прощен.

еще пару лет – и тупик, ты осознаешь:

каждый новый день приближает тебя к концу.

тебя любят,

но ты не любишь

то, что в поле твоего зрения.

а потом наступает то, что боишься больше всего,

чаи с антиоксидантами, золотые нити, коллаген:

продлись, продлись, очарование, юность, не уходи!

какая там мудрость?

причем тут опыт?

● ● ● ● ●

победа – это признание поражений,

святое умение не вспоминать о плохом,

быть лириком в мире, где ценится только эпос,

быть болтуном в мире глухонемых и просто молчащих.

победа – это когда не боишься самой себя,

седых волос, одиночества, потери работы.

в юности ты мечтала быть героиней кино,

хорошо остаться хотя б в городских анекдотах.

победа – это пустой полустанок на краю земли,

ни одного человека, куда там знакомых.

без дома, без друзей – твоя жизнь теперь затяжное «без».

вставай. мы уже дома.

BLUE VALENTINE

теперь у меня опущенные углы рта,

а у тебя – седина на висках

и складка между бровей.

как бы нам не встретиться

на одной улице, на одном повороте?

у меня окна, рамы из пластика и мириады стен,

ежедневный путь из варяг в греки –

из квартиры в контору и снова в квартиру.

у тебя жена, которая не любит незваных гостей,

тех, что хуже и Золотой Орды,

и планеты Нибиру.

как бы нам не встретиться в мире общих знакомых?

февраль замораживает сердца, заворачивает их в пластик.

и куда бы ткнуться, чтобы не было так холодно,

просто согреться, никакого вселенского счастья

● ● ● ● ●

Лизе

женщина – бархатный кофейный взгляд, черный высокий ворот, кофейная кровь

(не голубая, это слишком банально, просто)

смотрит в меня, видит меня насквозь,

с сердца сдирая коросту.

 «что, - говорит женщина, - не отпускает тебя?

ты не переживай, мы все там были,

пережили, вернулись, а ты живи,

он еще вспомнит, как его однажды любили».

я роняю слезы в вино, я отравлена, я больна,

у меня в душе пели флейты,

сейчас – тишина

● ● ● ● ●

представь, что пришла война. Что нужно бежать

или сражаться – третьего не дано.

сделаешь выбор? трудно. но все решено.

остаться и подыхать, уезжать и погибать.

это как в старой сказке – и справа, и слева смерть.

оглянись на пылающий дом и стань соляным столбом.

не хочется больше биться о стены лбом,

впрочем, бомбежка прошла, стен больше нет.

представь, что пришли за тобой. Что приклад упирается в спину,

и связаны руки, и кровь запеклась у разбитого рта.

что-то не получилось, что-то в этой картинке не так.

представь, что ты никогда не умрешь,

представь до того, как кровь горлом хлынет

● ● ● ● ●

запрокинув голову, видишь, как переливается серый,

как толкает тучи локтями-лучами солнце,

март на календаре, зима вскрывает вены,

и черная кровь заливает улицы, переулки.

запрокинув голову, видишь, как низко небо,

как малы прохожие с лицами приговоренных

к повешению или вечной каторге где-то

на севере, там, где в июне бывают метели.

запрокинув голову, видишь точки и запятые,

птицы и самолеты в бескрылом небе.

снишься себе: за спиной у тебя крылья:

проволока, цветная бумага, перья из карнавальной маски.

запрокинув голову, видишь себя на земле:

вечная девочка с глазами самоубийцы,

всех запоминаешь, соединяешь в себе их лица,

чтобы сон разума породил очередного монстра.

но не двигаешься, стоишь, запрокинув голову,

убеждая себя, что небо становится ближе,

а на самом деле оно с каждым днем выше и выше,

под ногами земля надламывается, как сухое печенье.

правда в том, что мы смертны, мы хрупки, ломки и деликатны,

не железо и сталь – а сухое дерево, щепка,

оттого у нас глаза пожизненно заключенных

в оболочку

из тонкой кожи

● ● ● ● ●

заходите ко мне чаще,

я давно превратилась в звучащее,

бестелесное, бездушевное,

бесполезное, не-волшебное.

заходите ко мне – в памяти

много слотов пустых, незанятых.

не ищите меня по  квартирам и чердакам,

и на улицах не караульте,

меня больше нет.

а вообще-то знаете... не заходите,

просто вспоминайте хоть иногда:

память – место, где я все еще красива,

и, кажется, даже жива.