Город-Осень (подборка стихов)
Троицкая Ирина
* * *
Я опять заблудилась в своем сентябре
С красно-желтым пожаром листвы,
С журавлями, зовущими вдаль на заре,
С терпким запахом прелой травы.
На ветвях кружевной воротник паутин
Чуть трепещет, прозрачен и чист,
И как бусы посыпались гроздья рябин
На кленовый сорвавшийся лист.
Золотым покрывалом покрыты леса,
Запах яблок в притихшем саду,
И плывут облака-корабли в небесах,
Отражаясь в печальном пруду.
* * *
И снова на ощупь…
Тепла не приносят дымы.
Витает ответ
В не озвученном нами вопросе…
Что может быть дольше
Окутавшей город зимы?
Лишь только зима,
остудившая теплую осень.
Да, мы существуем
В стране незаштопанных дыр,
То падая в них,
То неслышно взлетая над ними.
Что может быть хуже,
чем в клочья разорванный мир?
Пожалуй, лишь мир,
где мы будем друг другу чужими.
* * *
Когда все суммы составляют ноль,
Ты разрываешь прошлое на части
И видишь, что естественная боль
Честнее, чем придуманное счастье.
Когда «вчера» – оборванная нить,
Ты веришь в ограниченность предела
И в то, что день способен разделить
На «до» и «после» всё, что было целым.
* * *
Ненадолго. Дней на восемь.
В сказку голубого цвета.
До свиданья, город-осень.
Я спешу в мой город-лето.
«Сяду в поезд, выпью чаю…»
Спотыкаюсь. Слышу: «Дура!»
Никогда не замечаю
Слишком ровные бордюры.
Успеваю. Вот он – поезд.
Милый поезд цвета клюквы.
Еду в северную повесть,
Нет, не героиней – буквой.
До свидания, город хмурый,
Стройки, каменные дебри,
Пробки, ровные бордюры.
Здравствуй, стоптанный поребрик!
* * *
Петербург. Он проснется
уставшим, немного простуженным.
Примет душ из дождя,
выпьет кофе над черной Невой.
Влезет в старый сюртук
и приколет манишку из кружева.
Он сегодня опять
должен выглядеть как молодой.
Он не любит толпу, суету,
потрясенья и почести.
Он пресыщен восторгами, славой
и звоном монет.
Он вздыхает о доброй,
еще не написанной повести
И грустит, потому что
у авторов времени нет.
Он бежит от туристов,
как черт от пахучего ладана,
И, замученный ими
от трещин в асфальте до крыш,
Серой ночью, шатаясь, идет
к золоченому Ангелу
И негромко ему говорит:
«Вижу, тоже не спишь.
Сон неведом тебе.
Ты стоишь на посту, как и прежде.
Я, конечно же, знаю,
что ангелам спать не дано.
Только не у-хо-ди,
как уходят с годами надежды,
Как уходит тапёр
из страны звукового кино».
Закрывая глаза,
Петербург проплывает над лужами
И ложится на площадь,
укрывшись крылом и водой.
Он уснет и проснется
уставшим, немного простуженным.
Примет душ из дождя
и оденется как молодой.
* * *
Жар вливается в воспаленное горло города,
Только женщина эта дрожит от холода,
Только сдавленный стон в поднебесье горлицей:
«Защити и спаси его, Богородица!»
Звон разносится колокольный с большого острова.
Город бьется волною о камни острые.
Небеса распорола на части звонница:
«Защити и спаси его, Богородица!»
Пять повешенных в небо взмыли, как птицы белые.
«Не смогла отмолить тебя, не сумела я».
* * *
Джузеппе Гварнери прозвали «дель Джезу» за то, что он, в отличие от других Гварнери, сопровождал свою подпись на скрипках крестом – символом Христа.
Площадь Испании. В небо лестница.
Нищий старик у подножья крестится:
Ave, Maria… gratia… Dominus…
А из окошка напротив:
до
ре
ми...
Падают звуки на землю каплями,
Жизнь утекает сквозь пальцы…
ре
ля
ми…
Santa Maria… gratia… Dominus…
В светлой молитве меня
по-
мя-
ни.
Скрипка. Она лишь подруга нищего.
В каждом дожде ее голос слышится.
Крест вместо подписи. Голос-колокол.
Мастер Джузеппе… Темно и холодно…
Santa Maria… gratia… Dominus…
Эхом доносится:
ре
ля
ми…
Нищий старик у подножья крестится.
Площадь Испании. В небо лестница…
* * *
вот кухня, чашка на столе,
вот чайник, блюдечко с вареньем...
вот проходящие мгновенья
сметает дворник во дворе,
и стайка птиц, слетясь во двор,
клюет их, словно крошки хлеба…
вот змея запускает в небо
сосед мой – маленький Егор.
парят змеиные хвосты,
спешит прохожий мимо, мимо…
день был такой неповторимый,
а чай давно уже остыл.
