Сорванные цветы (рассказ)

СОРВАННЫЕ ЦВЕТЫ

Я открыл дверь и остановился на пороге. Посреди комнаты, подвешенная за крюк в потолке, висела моя жена. Голова слегка завалилась на бок, распухший язык лежал на нижней губе. В полуоткрытых веках виднелись белки глаз. Шея вздулась, плечи ссутулились. Большие пальцы на ногах почти соприкасались. На одном еще висел тапочек. Второй тапочек, вместе с опрокинутым стулом, валялся поодаль.

Натали висела уже несколько часов. Тело ее успело сковать трупное окоченение.

Я стоял, не в силах сделать ни шага, как вдруг заметил на журнальном столике возле кровати белый листок бумаги. Записка. Медленно, на негнущихся ногах, я прошел через комнату, опустился на кровать и взял ее в руки. В сумеречном свете буквы прыгали у меня перед глазами. Спокойный ровный почерк. Такой, как всегда. «Так больше жить нельзя. То, что ты видишь, – последняя точка». И снизу, корявыми буквами, еще четыре слова: «Будь прокляты твои мозги»... Ее последние слова. Жалкая насмешка. Прощальный вызов.

Я сидел, не в силах переварить случившееся. Итак, она ушла, хлопнув дверью. Отвергла всё, что я пытался ей дать. Меня вдруг пронзила дикая злоба. Какая низость! Всё это время она жила рядом, втайне ненавидя и презирая меня. Не понимая и даже не желая понять. Даже сейчас в ее подвешенном теле сквозило что-то презрительное. Мразь! Я с большим трудом удержался, чтобы не дать пинка этому мешку с костями.

Вместо этого я продолжал сидеть, глядя, как в сгущающихся сумерках тело ее принимает всё более расплывчатые очертания. Затем положил записку на место, встал и пошел к двери. Раздался негромкий хлопок – это упал на пол с ее ноги тапочек.

Я подскочил как ужаленный и выбежал из комнаты.

Оказавшись в кабинете, я долго бродил из угла в угол, разговаривая сам с собой и пытаясь найти слова оправданий, такие бессмысленные теперь.

Да, мы не были счастливы так, как хотели. Мы были слишком разные. Но что ж из этого? Разве это значит, что можно уходить вот так, бросив всё и даже не попрощавшись?

В конце концов я опустился на стул перед рабочим столом и обхватил голову руками. Пустота нахлынула и раздавила меня. Какой смысл что-либо продолжать? Разве то, что осталось от меня без нее, – это я сам?.. Чего бы я сейчас не сделал, чтобы еще хоть раз увидеть ее живой! Лучше бы это я умер, а не она.

Рука сама потянулась к нижнему ящику за револьвером. Скорее, пока не появился страх... Пока оскорбленная благопристойность не взяла надо мною верх...

...Я даже не услышал выстрела. Просто удар в висок. «Вот и всё...» - с шумом пронеслось в голове.

...Я лежал возле стола, а рядом со мной на ковре ошметками растеклись мои мозги. Несколько сгустков темно-красной слизи. «Мерзость какая», - подумал я, поднимаясь с пола. Поднял револьвер и положил его на место. И вдруг вспомнил ее последние слова. Вопль страха перед последней секундой. Даже в этот миг она не искала примирения! Ну что ж, сейчас ты получишь то, чего хотела! Уж я не поскуплюсь! Новый прилив ярости нахлынул на меня: я схватил пепельницу и начал комьями швырять в нее собственные мозги. Сейчас я затолкаю их, вместе с окурками, в твой поганый рот!

...Она по-прежнему висела посреди комнаты, освещаемая теперь светом луны.

- Смотри, что я тебе принес, - сказал я. Натали повернула голову.

- У тебя, оказывается, и впрямь были мозги... - произнесла она и печально добавила: - Они-то всё время и мешали тебе жить.

Я присмотрелся. Вид ее был до того жалок, что у меня пропала всякая агрессивность.

- Подожди минутку, я сейчас помогу тебе спуститься. – Я поставил пепельницу рядом с запиской и бросился в кабинет за ножом. Затем встал рядом с ней на стул и принялся резать веревку.

- Через твою голову луну видно, - сообщила она, прежде чем тело ее шмякнулось на пол...

- Грациозна, как пантера, - отозвался я, глядя, как она копошится, тщетно пытаясь подняться на ноги.

- Мышцы затекли, - пожаловалась она.

Я спрыгнул со стула и помог ей снять с шеи петлю. Затем поднял на руки и положил на кровать. Она тяжело повалилась на подушку.

- А с дырой тебе не так уж плохо, - сказала она через некоторое время.

- Тебе синие губы тоже к лицу, - ответил я.

Натали улыбнулась. Лицо ее от этого лучше не стало.

- Зачем ты это сделал? – спросила она.

- Не знаю... Что-то оборвалось. Единственный человек, которому, как казалось, я нужен, ушел, прокляв меня на прощание.

- Я не проклинала.

Вместо ответа я протянул ей записку. Она непонимающе повертела в руках листок и протянула обратно. Я взглянул. Совершенно чистый лист бумаги. Ни одного слова, ни одной запятой.

- Похоже, я и впрямь лишился мозгов, - проговорил я.

- Похоже. Если хочешь, я затолкаю их тебе обратно.

Я посмотрел на небо. Она смеялась. Не злорадно, как я ожидал, а просто весело. Смех, который я слышал в последнее время так редко... Я схватил пепельницу и с размаху запустил ее в стену. Мозги разлетелись, точно осколки льда, и рассыпались по полу, переливаясь и медленно тая. Через минуту на их месте остались лишь капельки воды.

- Разве ты не чувствуешь избавления? – спросила Натали.

- От чего?

- От оков разума.

- Чувствую, - честно признался я.

Некоторое время мы молчали.

- Скажи, зачем ты всегда пытался меня исправить? – спросила она наконец.

- Я только хотел помочь тебе... - ответил я.

- Ты всё время старался думать за меня. Дня не проходило, чтобы ты не давал понять, какая я дура.

Она говорила спокойно, безо всякой злобы.

- Ты всегда витала в облаках... - произнес я.

- А разве не за это ты когда-то выбрал меня?

- Мне очень нравились твои воздушные замки.

- И именно ты пытался всё время их разрушить.

- Неправда! Я делал всё, чтобы сохранить твой мир таким, какой он есть.

- И окружил его забором, превратив в темницу...

Она встала с кровати и медленно подошла к окну. Сколько все-таки стен разделяло нас! Мы никогда не могли найти общий язык.

- А на улице ничего нет, - вдруг сказала она.

- В каком смысле?

- Откуда я знаю? Самой улицы нет.

Я подошел к ней и посмотрел в окно. Улицы действительно не было. Не было вообще ничего. Сколько хватало глаз – везде зияла черная пустота. Лишь диск луны одиноко и противоестественно нарушал это бархатное безмолвие. И вдруг он треснул. Разбился, словно тарелка. Десятки маленьких осколков разлетелись во все стороны, продолжая дробиться, пока не обратились в дымку и не исчезли во мраке.

- Мир исчез, - сказала Натали. – Мы убили его. Это он умер, а не мы.

Она обернулась. В комнате царил полумрак. Казалось, сами остатки света растворились в воздухе.

- Вещи... – проговорила она. – Как много вещей... Какими чужими и ненужными кажется теперь всё это... Помнишь, как я любила наводить во всем идеальный порядок?

Я кивнул. Разве вся моя прежняя жизнь не стала теперь такой же далекой и ненужной?

- Почему люди не могут быть счастливы, когда они вместе? – спросила Натали.

- Наверно, потому, что им только кажется, что они вместе. На самом деле каждый живет в плену собственной иллюзии.

- Тогда почему мы всё время сами разрушаем эту иллюзию?

- Потому, что жить приходится с реальным человеком. А он – совсем не такой, как на портрете.

Некоторое время она молчала. Затем повернулась ко мне.

- Для чего мы всегда пытаемся овладеть теми, кого любим?

- Наверно, для того, чтобы больше не упустить.

- Но ведь обладать – это и значит упустить! Ведь любим мы в другом именно другого! Разве нам мало просто наслаждаться друг другом?

- Это как раз и есть самое трудное. Куда проще сорвать цветок, чем наблюдать, как он живет.

- Сорванные цветы... - проговорила она. - Мы все всегда срываем друг друга... И убиваем этим. Всё время только убиваем...

Я отошел от нее и сел на кровать.

- О чем ты думаешь? – спросила она минуту спустя.

- Ни о чем. Мне нечем больше думать. Да и незачем. Просто смотрю, как исчезают последние следы реальности.

- Реальность... Какая мерзость, правда?

Я кивнул:

- Мы были слишком повязаны реальностью, чтобы быть по-настоящему рядом.

- Теперь ее нет! Что же нам мешает?

Натали подошла и протянула ко мне руки. Я взял ее и притянул к себе. Она стала гладить меня по волосам. Пальцы скользнули по краям дыры в черепе, на миг оказавшись внутри.

- Безмозглый ты мой... – прошептала она.

Мы снова были вместе. На этот раз – по-настоящему. Как давно уже не были. Пожалуй – никогда прежде. Власть реальности рухнула. Время остановилось. Она была во мне вся, а я весь отдался ей. Я чувствовал каждую клеточку ее тела, каждый трепет души. Границы тел расплылись, и мы превратились в единое нечто, поглотившее всё и растекающееся до бесконечности...

...Больше ничего не было...

Какое-то время спустя мое тело с простреленной головой обнаружили в собственном кабинете. Револьвер валялся рядом. Натали нигде не было. Никто ее больше не видел. Говорят, она уехала в другой город и благополучно вышла замуж. Впрочем, возможно, это неправда.