До-жили (повесть)
Квант МаксДО-ЖИЛИ
Реклама товаров и услуг в литературных произведениях – платная, здесь – нет! Но автор готов рассмотреть заманчивые предложения.
Бейся сердце птицей в клетке,
Не давая мне покоя.
Жизнь моя – марионетка
У дебила под рукою.
Алексей Костюшкин
Всё по-настоящему!
Первый звонок…
Краем уха ты слышишь, как зальчик заполняют прыщавые подростки с разноцветными брекетами… Тогда-то в первый раз тебя и настигает это страшное щемящее чувство… Коленки заходятся в семибалльной тряске, а ты тащишься, успокаивая себя чеховским «если у актёра нет боязни сцены – это плохой актёр»!
Второй звонок…
По экспоненте затухает свист, хруст попкорна и борзые крики половозрелой аудитории. А ты поднимаешь свой отягощённый всеми грехами зад и плетешься на сцену, каковой вдруг боишься до вырезки. Сейчас начнётся!.. Ой!.. А текст-то на полу разложился веером… И никто не спрашивает, отчего ты за кулисы входишь, не отлипая от табуретки…
– Что вы вздыхаете, мистер Смит, – шепчет помреж главному, – это же До!
– Это же До! – странно косясь на сидящего у сцены актёра, повторяет режиссёр.
Третий звонок…
Зал затихает до лёгких поддавков и криков «Да иди ты на…» А ты проглотил последнюю слюну, вытер пот со лба и успокоил колени…
– Храни тебя Photoshop! – подбадривает помреж начальственным шлепком по спине.
– Раньше я был вот таким вот грустным, бестолковым, неустроенным, непутёвым, похмельным импотентом…
Твой выход: потупив взор, с намечающимися слезами на глазах, еле передвигая ноги – всё точно по ремаркам. Поднимаешь глаза на зрителей и читаешь в каждом взгляде лишь одно: презрение… Таково твоё амплуа: из недостатков состоять и вызывать неприязнь, ну в крайнем случае, сочувствие…
– Фуууууу… – протянул кто-то из прыщавых, благо тухлым помидором не кинул…
– Но! – выдержав небольшую паузу продолжил После – брат-близнец До. – Я купил новый трансгектоквазиторсионный эстаблишатор «Антилузер-2000Хэ»! Посмотрите, как он работает, с ним справиться даже ребёнок! Это просто чудо заграничной технологии!..
Софит над тобой уже погас, а ты плетёшься за кулисы – три секунды позора истекли.
– Куда?! – прошипел помреж. – До! Под ноги, под ноги смотри, дубина непрорекламированная!..
Новый трансгектоквазиторсионный эстаблишатор «Антилузер-2000Хэ» на удивление затихает – До запутался в его длинном нескручивающемся (согласно плакату) проводе и выдрал супернадёжную вилку «Евростандарт» из розетки «Рондо».
– Дожили! – вздохнул лишь До и склонился к розетке.
– Достаточно всего трёх секунд его работы и он уже… – нашёлся брат за столиком, мысленно проклиная семейные связи. – У-ё! – это До соединил-таки вилку нового трансгектоквазиторсионного эстаблишатора с розеткой в любовном экстазе. – До!!!
– Дожили!
– За кулисы, живо! – шипит режиссёр словно утюг «Tefal» с турбоотпаривателем, а уж помреж не хуже пылесоса «Electrolux» с суперширокой насадкой вытягивает со сцены опростоволосившегося актёра.
В мужском обществе ты должен быть крепче
– Ты, брат, главное, не волнуйся, – накладывая мазь «Бадяга» под правый глаз, говорил После. Это его огрел софит, после того, как трансгектоквазиторсионный эстаблишатор совсем вышел из-под контроля – зря его снабдили интеллектуальным блоком. Хитроумный механизм решил сделать ноги сразу и от надвигающегося пожара, и от «дождя» с противопожарной системы «Герострат», и от осыпающейся с потолка штукатурки. – С каждым бывает!
– А-га, – вздохнул До, выдавливая очередной прыщик – от волнения роли лезли одна за другой. Хорошо хоть спектакль про чай «Похудин» забылся, а то бы кресло подломилось – случаи уже бывали. – Только у меня это всё чаще и чаще случается…
– Таков твой образ. Такова твоя фактура. Амплуа, наконец! – отвечает брат заученной фразой.
– Дожили… Как ты думаешь, брат, – До повернулся к После, – они хоть что-нибудь заметили?
– Кто?
– Ну… – затянул До. – Они… По ту сторону рампы!
– Даже если и заметили, то что бы дало? Они же циники, любой на сцене это знает. В их возрасте пива попить, покурить тайком от мамы да за титьку подержаться… – идеальный брат глянул на себя в зеркало – синяк совсем исчез. На После вообще всё заживало как на собаке, а вот у До временами свободной кожи от пластыря не найдёшь.
– А мне порой кажется, что мы их недооцениваем…
– Ты что, им в душу заглядывал? – белоснежно улыбнувшись зеркалу, спросил После – неидеальный братец его, всегда имевший зубы как сыр «Alamber», даже зажмурился.
– Нет, я же дальше второго ряда не вижу, поскольку…
– Знаю, знаю, – После вытащил из правого глаза линзу. – Теперь я пользуюсь контактными линзами «Acuvue» и мне хоть бы хны… – и вновь поцелуйчик зеркалу, казалось даже, что стекляшка покраснела от смущения.
– Мне как-то всегда казалось, что нельзя играть рекламу для тупых, будучи умным… И либо мы такие же тупые, либо они не такие уж…
– Ну, ты и завернул, брат… Тебя там точно помреж ничем не пристукнул?
До безнадёжно помотал головой.
– Взрослые и умные уже не такие падкие на наши дивертисменты, оттого и играем в дырках между кусками фильмов… то есть наоборот, фильмы перебивают наши спектакли… – натягивая перед зеркалом галстук спокойных расцветок, заявил После.
– Но нельзя же всех равнять под гребёнку озабоченного! – покачал головой До.
– Можно, брат, можно… иначе бы нас с тобой здесь не сидело. Всё, счастливо… – и скрылся за дверью.
– Эй! А куда ты?
– А ты что, не в курсе? – приоткрыв осторожно дверь, спросил После.
– Не-ет, – вскочил не без хруста До – давал о себе знать «Артритин».
– Э… Брат… в общем… – начал было входить в гримёрку После, но его часы запищали победное «На сцену!». – В общем, мой «Rolex» владеет мной и просит сказать тебе «пока»… – и скрылся за дверью.
– Дожили… – рванулся До к двери. – После, погоди, а как же я?
– Мистер Смит тебе всё расскажет, – глухо раздалось из коридора и лишь торопливые шаги, шаги, шаги…
– Мистер Смит! Мистер Смит! – открыл бы дверь До ногой, если бы знал про виски «Белая лошадь» и надеялся на «Финалгон». – В чём дело? Отчего мой брат идёт на сцену без меня? Мы же с ним неразлучны как вафельный рожок и мороженное за четырнадцать девяносто девять, как пейджер и вибратор, как несчастье и страховка…
– Э-э-э… Осади, ковбой! – медленно подняв руки, притормозил главреж, некогда сошедший с плаката об американской мечте… лет шестьдесят назад. С тех пор он пообносился – приобрёл оптом морщинки и шрамики, сменил широкополую шляпу на кепку, яркие цвета Technicolor поблекли, а лицо стало узнаваемо разве что по ослепительной улыбке. – Что такое? Опростоволосился чуток на сцене и уже орать в кабинете главного режиссёра! А?
– Но он же один на сцене, без меня! Мой брат-близнец! Ик… – До отчего-то вспомнился «Alkazalzer». – А нам поодиночке никак нельзя. Он же ничего без меня не сможет!..
– Это отчего же? – сощурив глазки, спросил мистер Смит. – После и сам отлично справиться… Точнее теперь всегда будет справляться, он ковбой видный…
– Дожили! Что, «всегда»? – в бешенстве вопросил До. – Это что такое «всегда»? Это увольнение?
– Нет… – помотал седой головой главреж. – Консервация! За одно рекламное время в час!
– Семь минут и двенадцать секунд? – чуть не задохнулся До.
– Истинно… – мистер Смит поднялся из-за своего рабочего стола, прошёлся к вешалке с некогда пушистым махровым халатом с вензелями «bp». – Видишь ли, сынок, раньше всем нам говорили «не хуже, чем у Смитов», «не хуже чем у Смитов»… Нам показывали другие автомобили, другие дома, других нас… – он ткнул пальцем в До да так проникновенно, что актёр вспомнил про «Смекту». – Но… времена меняются, До… Они имеют обыкновение перетекать из одного в другое, из другого в третье и так далее. И вот уже, показывать прошлое… Неполиткорректно!.. Ты представляешь, До?! Прошлое звёзд – это зачастую настоящее сотен миллионов отбросов, для которых эта шикарная жизнь – предел мечтаний… – главный натянул зелёный халат на сутулившиеся плечи и вальяжно прошёлся до своего стола, по привычке загнув дугу в пятнадцать метров. – Так что глядеть на тебя в любом обличье – никто не захочет…
– Но не надо меня в консервацию! Зачем так сразу-то?
– Приговор окончательный, ковбой…
– Я могу играть много других ролей!
– Ох, сам себя не похвалишь, будешь ходить как непрорекламмированный… Ты себя в зеркало-то давно видел, мистер? Ты даже на заднике толпы топ-моделей как прыщ на самом видном месте!..
– Рабочим сцены!
– У тебя из рук постоянно что-то валиться…
– Суфлёром!
– Не торгуйся… – длинным рукавом мистер Смит взял телефонную трубку (знать бы, откуда эта манера без отпечатков пальцев хвататься за телефон?). – Алло? Это Смит. Да, тот самый… Бригаду цензоров. Да новенький. Да, он самый…
– Из рук, говорите, валиться! – сгрёб До в охапку громадные кнопки, хвать главного за грудки и притянул к столу. – Это мы и проверим, – и живо прикнопил режиссёрский халат к зелёному сукну, так что даже вышел редкий гибрид мебели и одежды.
– Ты что творишь, коммуняка несчастный? Ты, жертва монтажа!.. Вот я сейчас… – но в пояснице главного вдруг что-то хрустнуло – угроза так и осталась незавершённой.
– Храни вас Photoshop, – на прощанье заявил До, запирая дверь на ключ.
– Тебе не уйти! Цензоры тебя искать будут… – брыкался за дверью Смит, но До уже летел по коридору во весь опор…
Жизнь в движении
Столь знакомые и родные театральные задворки стали вдруг для боязливого по природе До враждебными, ему всё казалось: вот сейчас откроется дверь гримёрки и его тут же повяжут да отправят по месту назначения. Но актёрские комнатки расходились только на счастливый репетиционный шорох. И вот вдоль стеночки, ступая на цыпочках, беглец прошествовал до лестницы… А уж там кто-то зашагал сверху!
– Дожили! – прошептал он и через три ступеньки слетел в самый низ.
Он тысячи раз выходил на сцену, но никогда не проникал под этот драпированный чёрной тканью деревянный пол, в эти паутинные чертоги с тайными люками и обнажённым колёсным механизмом. Облегчённо вздохнув, – тут-то его никто искать не будет – До сделал несколько шагов и сразу же был схвачен за ногу. Он обернулся – никого!
– Кто здесь?
– Уходи, здесь место для одного, – прошипели тёмные недра. – Только один может здесь жить. Один и только один. Этот один – я!
– Я скрываюсь! – выдал сразу правду-матку беглый актёр.
– Здесь место только для одного, – и в До полетел кроссовок. – Для одного и только для одного. Тебя мне здесь не надо. Иди прочь! Прочь иди!
До сделал несколько шагов вглубь, как кто-то прошуршал за его спиной.
– Бот возьмите! – протянул он в темноту кроссовок и краем глаза заметил, что нитки с названием бренда на язычке выдраны с мясом. – Вам, может быть холодно?
И хитрость удалась! Тайный хозяин подземелий подскочил… по потолку! Прямо как паук из спектакля «Raid». Он быстро выхватил кроссовок и напялил его – на руку. На ногах блестели новенькие лакированные туфли… Где-то он их видел? Ах, да. Это же роль После из «Kiwi», самому До достался Сосед. Они ещё шутили меж собой: «Я чищу свои ботинки кремом «Kiwi», а мой сосед не чистит вовсе. Через год он купил себе новые туфли, а у меня только и осталось денег, что на новую баночку «Kiwi»! Так вот куда пропадают вещи из спектаклей, а До сколько раз уже грешил на свою забывчивость!
– Ну а пройти-то мне можно?
– Нет, уходи туда, откуда пришёл! Откуда пришёл – там тебе самое место! Что не ясно? Не ясно что? Давай, делай ноги, давай-давай!..
– А какой марки у вас ботинки? Они так хорошо цепляются за ас… потолок, – миролюбиво заявил До.
Хозяин подсценья поднял голову к ботинкам да так и рухнул на пол – отвлёкся.
А До тем временем дал дёру, но…
– Куда бежишь? Бежишь куда? – донеслось до него. – Стой, не убежать! Не в ту сторону! Назад, назад!
Тут-то и попал в цепкие хозяйские руки да повалился наземь.
– Да отцепись ты! – попытался вспомнить До что-то из ролей про самооборону, но, как на зло, позабылось! – он вдруг нащупал под рукой чайник со стёртым брендом.
– Тише ты! Надо быть тише! Наверху всё слышно! Не надо орать, орать только не надо – это ни к чему!
До и сам прислушался – на сцене затихли рабочие, раздался звонок. Скоро начнётся спектакль!
– Дожили! – вздохнул он и наотмашь ударил преследователя своей никелированной дубиной. Хватка ослабла!
– Цензоры придут, придут цензоры, ох-ох! – запричитал подсценный житель, потирая ушибленный лоб кроссовком. – И тогда конец мне. Бедный, бедный, бедный я!
– Дожили! – поднимаясь с пола, сказал До и попятился к выходу, только есть ли он с той стороны? После вроде мог возникнуть с другой стороны сцены через полторы минуты, но это же После! Однако отчего же этот абориген его не трогал? – Чай, давно в бегах-то?
– Не твоё дело! Тебе этого знать не следует! Зачем тебе голову лишним забивать, а? Проходил мимо и проходи!
– А я вот только что узнал, что в консервацию отправляют… – да где же этот выход? Не обратно же идти, там поди всё пестрит малиновыми мундирами!
– Все узнаем когда-то! Все будем там! Никого не минёт это! Все обречены на консервацию… – и вдруг разом оказался на потолке, смахнул мигом оба кроссовка – под каждым оказалось по пульверизатору. – А теперь вон отсюда! А не то спрысну! Возьму и спрысну!
– Мистер Мускул? – и До вновь выставил вперёд своё блестящее безымянное «оружие».
– Товарищ Полироль! – буркнул хозяин.
До опешил и чуть чайник не выронил – пальцев на руках у него заметно поубавилось от волнения.
– Но он же в представлениях не нуждается!
– Вот именно. Отправили сразу после одного спектакля! Хватило! Мол, и так сойдёт! Зачем тебе играть, давай-ка в банку!
– И теперь беглец!
– Не беглец, а террорист! Террор! Разницу чувствовать надо. Или то или это! Это ты беглец, а я – террорист!
– Ну, тогда давайте взорвём весь этот мир, а? Нахватаем из представления про фейерверки и под сцену подложим, а потом подожжём!
– Не надо! А то ещё цензоры придут и повяжут. И так всякие тут шляются, а ты ещё цензоров сюда приглашаешь! Взорвать! Ишь, чего удумал?
– Тогда давайте Мистера Проппера в плен возьмём? Он же мультяшка, свернём в трубочку и требования выставим, а? – тут До сам удивился своей наглости – отчего ему такие идеи раньше в голову не лезли?
– Чтобы его искать начали и сюда пробрались? – почесал затылок террорист и помотал отрицательно головой. – Не пойдёт!
– Тогда какой же вы террорист? – вопросил До.
– Скрытый! Пассивный! Я же против этих вот!– ткнул он в потолок. – А они против меня! А ты прочь отсюда, пока я тебя не отполировал!
Вдали прозвучал второй звонок. До огляделся – слева светилась суфлёрская будка, а справа загудел колёсный механизм – начинается.
– Ну, чего ждёшь?! Иди, и забудь, кого здесь видел, ясно? – теснил его обратно к лестнице Товарищ Полироль. – Давай-давай, тебя ещё не хватало! Здесь место только для одного! Понял или не понял?!
– Всё-то я понял, – вздохнул До и рванулся к суфлёрской. Странно, но этот неумеха вдруг убедил беглеца не только бесконечно отступать, но и брыкаться что есть силы, чего раньше за До не замечалось!
– Куда? Там же зал! Они же потом ко мне полезут! – и прыснул по ноге…
До чуть не закричал. То ли от холода, то ли от ожидания губительной жидкости. Схватил книгу с текстом и ударил ею по голове Полироля – тот и отстал…
– Раньше, в эти дни наши женщины испытывали дискомфорт, – вещала акушер-гинеколог, доктор медицинских наук, молоденькая женщина с невообразимым размером груди и обесцвеченными до крепкого морозца волосами. – Но с появлением новых супервпитывающих там…
– Простите, простите, тысяча извинений! – это выбирался на сцену наш До. – Я не специально, право слово… Дамочка, посторонитесь…
Но доктор наук и глазом не повела, а лишь, склонившись к компьютеру всем своим телом, надавила на «пробел»: по экрану побежал мультфильм, где маленький формованный кусок ваты распухал от непонятной жидкости голубого цвета.
– Где ж вы видели, чтобы такими мультиками доктора наук изъяснялись?! – не удержался от язвы беглец и бросил взгляд на зал.
Отчаянные домохозяйки в диапазоне от тринадцати до пятидесяти пяти, но все как на подбор одинаково одетые: фартук, халат и бигуди, так вот вся эта одноцветная толпа разом ахнула.
– Это чтобы понятней было!
– Ага, и нажав на самую большую кнопку вы запустили видео без бликов… Вот, глядите! – До схватился за краешек экрана, быстро отодрал изображение да кинул на пол – там как раз показывали новые скрученные особым запатентованным способом хлопковые волокна. – И кнопки вообще не подписаны!
Домохозяйки заахали, зароптали, закосились с подозрением на нового персонажа.
– Прекратите безобразие! Я не позволю, я – уважаемый человек, Анна Иванова, доктор наук! – выставив весь свой невообразимый размер вперёд, пошла в наступление блондинка.
– Доктор наук? В твои-то тридцать с хвостиком? – До вдруг почувствовал небывалый прилив наглости да попёр в контратаку. – Ты лучше скажи, в каком переходе автора нашла для диссертации? Народу это важнее знать! – и, широким жестом охватив зал, он столкнул со стола стеклянное нагромождение трубок и колб…
Второй вздох возмущения прилетел из зала, на этот раз все уставились возмущённо на Анну Иванову.
– В переходе… – доктор наук задумалась. – Про переход ничего не знаю… Но вот новые тампоны!
– Да кому они нужны?! Заладила как новый друг детей «Попка-1700»! – и, совершив выпад грудью, достойный ролика про утоляемую жажду, До вытолкнул акушера-гинеколога в зал, на растерзание целевой аудитории, а сам вылетел в бутафорскую… Последнее, что до него донеслось, было истеричное: «Да не голубая это кровь, а синька, чтобы лучше было видно как впитывает!..» А потом за спиной что-то рвануло и знакомый голос запричитал: «Ага! Сейчас я вас всех отполирую! Отполирую вас всех я!..»
Нигде не скопилось столько лжи, сколько в бутафорской. Посудите сами: реклама нам всегда врёт, ну в лучшем случае не договаривает, и даже у самого эффективного лекарства от изжоги в инструкции мелким почерком вам писанут полный перечень возможных последствий вплоть до летального исхода. Ну и сама бутафория не что иное, как подделка окружающей нас с вами реальности!.. Семенил До мимо ровных луж и чистых парковых скамеек, белоснежных машин в трафаретных пятнах грязи и вечно немытой посуды, белых панелей для серьёзных лабораторий и ровных заборчиков для деревенских двориков, идеальных окороков и кусков рыбы, целых чёрно-белых коров и…
– Попробовав раз, ем и сейчас!.. – прошепталось неподалёку. До вздрогнул, неужели бутафория ещё и оживала без спросу. – Понты не пройдут!..
Прихватив с собой сияющий, но безнадёжно тупой тесак, направился беглый актёр на голос.
– Красота – это свобода!.. Качество продуктов – качество жизни!..
– Эй… Кто здесь? – а сам прислушался – этак и погоня подберётся незаметно, подскочет да схватит. – «Мир меня ловил, но не поймал… Г. Сковорода», – прочитал он на лежащем тут же могильном камне, неужто покойник встал? Да и что за сковорода такая? Du Pont, Tefal или, не дай Photoshop, Ikea? Если с «Г» начинается – это не очень хорошая сковорода…
– Тает во рту, а не в руках… – нет, не покойник, голос доноситься сбоку.
А увидел До у котла небольшой пивоварни пушистого зверька с такими большими щеками, что, казалось, в них откладываются запасы на чёрный день всего общества потребления.
– Тебя бросили? – протянул к нему руку До, но переволновавшись заимел на ней пару сломанных ногтей – роль в спектакле «Кальций D3 Nycomed» давала о себе знать.
Зверёк понюхал воздух, прислушался и живо по руке забрался на плечо.
– Управляй мечтой! – прошептал он.
– Ну нет уж! – ответил До. – Управлять я собой больше не позволю!
– Просто дешевле? – робко предложил зверёк.
– То-то же… Я буду звать тебя Слоганом!
Тот потёрся о шершавую щетину и приятно замурлыкал приветственными словечками.
– Не останавливайся на достигнутом! – прошептал До, опасливо оглядываясь на выход к большой сцене.
Однако у малой его уже ждал товарищ в малиновом мундире да с позолоченными ножницами на лацкане.
– Превосходи ожидания! – прошипел Слоган.
Поднял До голову к виадукам над сценой и призадумался. Было в его сценографии средство от страха высоты, новые никелированные крюки и просто коньяк «Hennessy»… но ни одно средство на актёра не действовало – иначе ж о жалости у целевой аудитории и думать не приходилось.
– Здравствуйте, меня зовут Иван Сидоров, и здесь ничего не подстроено! – говорил, не попадая словами в губы, легионер с англосаксонским профилем.
До поглядел на зал. Разнообразный, но серый народец, открыв беззубые рты, вникал каждому легионерскому слову, а меж рядов мелькали малиновые пиджаки – облава!
– Пусть твои желания обалдеют от твоих возможностей! – не унимался зверёк, вот-вот готовый укусить До за ухо.
– Я хочу показать вам нашу старую знакомую – зубную пасту… – владел аудиторией «Иван Сидоров».
Да тут весь зал и охнул с пришепётыванием.
– Вот он! – крикнула дамочка в малиновой блузке – главцензор. До хорошо запомнил её с того самого дня, когда его друга Курильщика уводили прямо со сцены со скрученными скотчем руками. Те же прикрытые косынкой русые волосы, те же резкие движения, тот же волевой нос, те же истерические нотки в голосе и холодные голубые глаза.
От её крика До чуть на сцену не свалился, Слоган царапаясь вылетел с плеча.
– Сильнее боли! – цепляясь короткими лапками за верёвку, закричал зверёк.
– В новом тюбике она теперь ещё луч… – так и замер на половине слова актёр-засланец, уставившись на болтавшегося над ним Слогана.
– Окружить его! – прокричала главцензор. – Ну, чего стоите-то, а? Живо, живо, живо!..
Зачерпнув воздух опухшей ладонью, До подхватил своего маленького друга, усадил на плечо и… С другого конца виадука на него выходил цензор, кровожадно наматывая скотч на руку.
– Обложили! – прошептал До оглянувшись.
– Для тех, кто привык побеждать, – уже тянул лапки к верёвке Слоган.
Потянул До за неё, подёргал.
– Стой на месте! – подняв руки вверх, уже кричала главцензор. – Сорвёшься, коллаж собирать будут! Эх!.. к кулисам, к кулисам, живо, там же стекло…
И фьюить… И дзынь… И этому витражному окну теперь только бесцветный клей «Момент» поможет!..
Приложи руку!
– Что это за место? – хватаясь за голову, пытался найти себя До. – Так, вышли порезы от бритвы, задрожали руки, как после вчерашнего и вот это… – вдруг выросли треугольные уши. – «Клиника доктора Лопуха», чтоб её… Слоган, ты как?
– Ни капли мимо! – и махом зверёк перевернулся со спинки на четыре лапки да стал вылизывать взбаламученную полётом шёрстку.
– Глядите! – раздалось вдруг чьё-то сопрано. Беглый актёр поднял голову – на него устремились сотни две глаз. Голубых и карих, зелёных и неестественно фиолетовых, разных и абсолютно одинаковых, с густыми и очень густыми ресницами, но всех и объединяло одно – глаза идеальны до неприличия. – К нам свалился персонаж из Движущегося Мира!
В миг До окружили плоские люди, они и вправду были как лист бумаги, некоторые похожи как близнецы, некоторые чёрно-белые, а один даже в мелкий квадратик, возникающий обычно от желания клиента сделать из виньетки в выпускном альбоме дорожный щит.
– Кто ты, посланец Движущегося Мира? – спросила задумчивая девушка в очках.
Потрясённый До вдруг потерял все наличествующие подобной ситуации слова. Его так поразили аборигены, что в горле раскинулась пустыня и ни капли «Sprite’а» под рукой!
Переглянулись плоские люди, почесали плоские затылки и вдруг закивали на парня в квадратик.
– А что вы на меня-то уставились? Меня вообще из Интернета скачали! Откуда мне его знать-то? – возмутился тот.
– А меня с диска, купленного в переходе… – вздохнула задумчивая девушка.
– А мы, – ответили шесть полноватых женщин с толстыми губами, – вообще – любовница генерального директора!
– А я…
– А мы…
– А он…
– А ты…
– Тише вы! – прервал тираду этих союзов да местоимений толстоватый мужчина в кожанке. – Он поднимается! – и улыбнулся во все свои семнадцать платиновых зубов. – Хай, чувак!
– Виделись… – вдруг заимел наглость До и усадил Слогана на плечо. – Я попал туда или не туда?
– Туда-туда! – плоские люди закивали, как согнулись втрое.
– Тогда дайте пройти… – и, растолкав эти куски картона, пошёл своей дорогой, но не тут-то было!
– Погоди, Посланец, с какой целью ты у нас? – поинтересовались дедушки в костюме звездочёта.
Дорогу До тут же преградили два отзеркаленных по горизонтали мускулистых молодца.
– Ты пришёл вырезать кого-то из нас?
– Ты пришёл наставить нас на путь движения?
– Ты пришёл к нам и будешь теперь среди нас?
– Ты заберёшь некоторых в свой мир?.. – посыпались предложения, словно из рога изобилия.
– Или ты пришёл починить Великого Ротоскопа?! – поинтересовалась задумчивая девушка в пиджаке с широким воротом.
– Великого… кого? Ах, да… Я пришёл… конечно… Вот он я, здрасьте!
– Тогда прошу!.. – и плоские руки подтолкнули До к кабинке со шторкой – единственной объёмной вещи в этой местности. Он видел похожие в спектакле, то ли про духи, то ли про зефир, то ли про что повзрослее. Длинноногая барышня туда заходила, сверкала молния и особа возвращалась счастливая.
– Инструменты? – и на ладонь До посыпались маленькие молотки, пилы, рашпили и даже циркулярная пила наличествовала, больно уколовшая палец. Кто-то не соблюл масштабы! – Интересно, интересно… «Раньше я не знал даже как вкрутить лампочку…» Тьфу ты… Это я не вам… – забрался он в кабинку, прикрывшись шторкой, вынул отвёртку… по счастливому стечению обстоятельств она тоже оказалась плоской.
Кабинка вышла просторная, но узкая – одновременно три-четыре аборигена здесь умещались, но не больше, и ещё сверху свисали какие-то планки. Потянул До за одну – нашёл экран с буквами и цифрами.
– Титровочка! – прошептал беглец и от волнения вдруг захрустел суставами. – Так, а это что? – увидел До небольшой объектив, заглянул в него одним глазком и… С той стороны промелькали зрители. Сотни, тысячи, миллионы домохозяек и престарелых таксистов, рабочих с кувалдами на плечах и милиционеров, оленеводов и библиотекарш!.. Да все там были, все, лишь мелькали очень быстро… – Это не наш зрительный зал с озабоченными подростками… А ты как думаешь, Слоган?
– Торопитесь, дешевле рекламных полей не будет!
– Согласен… – кивнул До и начал прицеливаться отвёрткой к винтам. – Ладненько, поглядим, что у них тут сломалось? – кровожадно ощерившись, он прошёлся по кнопкам и заметил, что самая главная – большая и красная – западает! – Давились много, вот и запала! «Раньше я не мог даже лампочку вкрутить…» Да что ты будешь делать-то?!.. – он подцепил пару болтов, выкрутил панель, вернул кнопку на место, поиграл с пружинкой. – Вот ведь плоские персонажики, только нажимать и умеют!.. – и панель встала на своё место.
– Здоровье ребёнка – спокойствие мамы… – невпопад ответил Слоган.
– Да хоть «Для тех, кто крутит Землю»! – надавил До пару раз на кнопку. Ротоскоп загудел и одарил его десятком вспышек. – Уф! Принимайте аппарат!
– А! – воскликнула плоская толпа. – Он всё ещё неидеален!
– Конечно, – кивнул звездочёт, – он же из Движущегося Мира, там таких полно…
– Боюсь, что теперь нет… – покачал головой До.
Вновь приветливо загудел Великий Ротоскоп и изрыгнул портянку с фотографиями.
– Вы плохо получились, посланец, – покачала головой девушка в очках.
– А тут новая веснушка появилась! – указал на шестую картинку парень в квадратиках. – Точно вас из иконки сделали…
– А тут чего? – ткнул рабочий в комбинезоне на последнюю фотографию.
– «Вырезано цензурой»! – хором прочитали любовницы генерального директора штамп на последней личине До.
– Дело сделано! – прошептал беглец и, наскоро вручив инструменты рабочему, хотел было дать дёру, как вдруг…
– Всем построиться! – раздалось из задворков этого мира, где-то с нижних слоёв, прямо у номера телефона. На толпу надвигались малиновые мундиры!
И плоские персонажи выстроились по росту в одну ровную шеренгу, разве что утолщённую в середине До со Слоганом на плече. Малиновая блузка, махом закинув руки за спину, медленно проходилась вдоль толпы, пристально вглядываясь в каждого. Попытался было До мимикрировать к самой безобидной своей роли – мальчика-неумеху из телемагазина. И вроде получилось: живот втянулся, морщины исчезли, а на голове возникла цветастая кепка «ДИВАНзин»… Ну разве что он стал костляв и лопоух, но это если приглядываться…
– Выпрямись! – это главцензор приказала звездочёту.
– Есть, ваше высочество… – зашелестел старик.
– «Высочество», – передразнила строгая блондинка в малиновом и поглядела на До.
Правый глаз предательски задёргался, но строгая дама того не заметила, пошла дальше… а вот когда она запнулась за кеды бывшего актёра…
– А ну-ка, напра-во!
Шеренга разом превратилась в ряд костяшек домино – качни одного и поваляться волной… А мохнатый хвост Слогана тут же угодил в лицо главцензору.
– А это что за зверь? – потянула она пальчик к зверьку, чтобы погладить…
– Прикоснись к гармонии! – ответил Слоган и… ЦАП! За палец! – Готовишься к чему-то? – прошептал он на ушко До.
И тот дал дёру… Но внезапно плечи окропились перхотью, тело обрело не один десяток килограммов, а на лице как грибы после дождя выскочили бородавки.
– «Раньше я не умел завязывать шнурки и они постоянно…» – твердил себе До под нос текст мальчика-неумехи…
– Схватить его! Живо!
До обернулся. До ступил на собственный шнурок. До полетел наземь, на ходу, соображая сколькими он мог бы быть плоскими персонажами сразу!
А малиновые мундиры уже навалились на него, что есть силы прижимая руки-ноги.
По всем законам приключенческого и рекламного жанра наш герой должен бы дать отпор (да ещё какой!), но…
– «Раньше меня все били, дня не проходило без тумаков…» – шептал До под нос.
Дурная судьба не миновала и Слогана – ему намертво связали скотчем лапы и хвост, а тот визжал на них, что есть силы:
– С каждым клиентом найдём общий язык!.. Игрушки против детского насилия!.. Скажем «НЕТ!» жестокому обращению с животными!..
Проверенное средство в новой яркой упаковке!
– Летайте самолётами «Аэрофлота», летайте самолётами «Аэрофлота»! – неподалёку вылетали визги.
Приоткрыл До один глаз, другой… Что-то красное застилало его взор!
– Летайте самолётами «Аэрофлота»!..
Помотал он головой и свёл зрачки в кучку – ему в лицо кто-то тыкал цветами. Гвоздиками. Количество… Четыре штуки!
– Дожили, – вздохнул До. – Не к добру это: видеть надгробие…
– Летайте самолётами «Аэрофлота»! – не унималась визгливая стюардесса в подранной синей униформе.
– Болтун – находка для шпиона! – подсказал майор в зелёном мундире.
– «Толстяк» – это сила, мужики! – басил толстый электрик.
– Ударным темпом, полным ходом, пятилетку в четыре года! – хором прокричали две тройки рабочих – красные и чёрные.
– Если книг читать не будешь – скоро грамоту забудешь! – вымолвила селянка в платке.
Каземат До вышел круглой формы, низенький: на гнутой стене имелась дверь, как и следовало, догадаться – закрытая намертво, а под потолком, у выбитых прямо в плиту двенадцати цифр, болталась одинокая лампочка. А уж народу – битком, того и гляди лопнет камера!
– Слоган, Слоган! – позвал До, а его окружающие тут же завалили своими докучливыми репликами, аж затошнило. – Да отвалите вы!
Товарищи по несчастью притихли. До же прошёлся вдоль стены в одну сторону, в другую, тая надежду увидеть хоть какую-то щелку, но всё тщетно. Заперты как килька в томатной пасте…
– Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы! – словно прочитала его мысли златовласая девочка в синем платьице.
– Здесь выход есть, мадемуазель?
Но та лишь обречённо замотала головой.
– Ты здесь давно?
Девочка показала на пальцах.
– Давненько… И кто-нибудь выбирался?.. Понятно… Ты зверька не видела? Такой пушистый, с щеками, с хвостом… Говорить умеет. Слоганом зовут!
Девочка ткнула на открывающуюся дверь – в комнату входила красная креветка с ружьём.
– Дожили! – помотал головой беглец.
Однако спустя мгновение креветка уже стянула с себя панцирь – внутри прятался древний красноармеец. К нему тут же бросился худющий старик в лохмотьях.
– Помоги! – и начал обнимать красного солдата, кричать, бить в бока.
– Ты – креведко? – грустно ответил ему боец и, обессилев, привалился к стене.
– Значит, выходят… – почесал макушку До. – Побег…
– Всем попробовать пора бы… – вздохнула девочка и безнадёжно покачала головой.
– «Пора сменить обстановку», как сказал бы мой пушистый друг! Есть идея?
Девчушка лишь пожала пухловатыми плечиками.
– Нет идеи. Нет Икеи… – и До тоже привалился к стене.
Однако его растолкала подруга в платье:
– Всем попробовать пора бы! – буквально кричала она.
– Дожили! – обречённо закатил глаза До. – Ну что я сделаю?! Что? Дверь закрыли? Закрыли! Да там никто и не проскочит! Эх, «я раньше и не знал про алмазные свёрла фирмы…» Тьфу ты, Photoshop и Illustrator – пророк его!..
– Как вкусны и нежны крабы… – тыкала она пальчиком на костюм креветки.
– Однако… – только и успел вымолвить беглый актёр, как погас свет.
– Всем поп… – не унималась девчушка.
– Да понял я, понял… – прошипел в ответ До и схватил было её за руку… но… Конечность отвалилась!.. Так и выходило – стоит взяться и отлетает сразу, а сама очень даже больно тыкала локтём в бок… – За мной, хваталку-то свою не забудь – пригодиться… Эх, дожили, сам так начну распадаться…
Внутри рекламное членистоногое оказалось весьма просторным, вполне хватило места на двоих, особенно когда До вжился в роль юноши не пьющего молоко, то девчушка с лёгкостью уселась на плечи, правда, пришлось закрепить понадёжней, а то, не дай Photoshop, рассыплется на ходу…
– Дмитрий Моор… Одна тысяча девятьсот двадцатый! – раздался суровый цензорский голосок из-за двери.
Залязгали затворы, в возникшем прямоугольнике света обозначился силуэт цензора с поднятыми ножницами. Старик в лохмотьях вскочил было, но его осёк красноармеец:
– Ты записался добровольцем? – недоверчиво вопросил он.
– Помоги!.. – прошипел в ответ старик.
– Ты записался?..
– Ты нужен своей стране! – запричитал седобородый мистер в звёздно-полосатой шляпе.
– Помоги!..
И пока они «спорили», гигантская красная креветка, кренясь на поворотах да чихая попутно («Кларитин», однако), прошмыгнула в открытую дверь.
– Что-то ты выше стал… – недоверчиво сказал цензор, запрокидывая голову.
– Болею… – и в доказательство из креветочного чрева донёсся чих.
– Быв… То есть как?.. Эй, погоди старик, погоди… Стой прямо, стой!
Но наплечная подруга До вдруг разломилась надвое, и креветка всем красным панцирем повалилась на цензора.
– А!.. Рука! Мне отцензурили руку! – первым завизжал малиновый стражник.
– Как нежны… – возмутилась девочка и прикрутила убежавшую конечность на место.
– Где Слоган? – махом придавив цензора к полу хвостом-юбочкой, спросил До.
– Какой ещё Слоган?
– Зверь мой! – пришлось посильней надавить. – Быстро говори, а не то… Чик-чик и траурный телефон набирать придётся!
Глазки цензора побегали чуток, оценивая ничтожные шансы на спасение, и сошлись на острых зубчиках у горла.
– Он в клетке… – подёргал плечами стражник.
– Проведёшь нас!
– Но… – малиновый мундир вдруг съёжился. – Это невозможно…
– Всем попробовать пора бы… – кивнула девочка.
– Хорошо, только не вырезайте, пожалуйста!..
Некоторые вещи можно делать только с собакой. Возьмите пса из питомника
Поднявшись по узкой винтовой лестнице, все трое оказались в цензурном отделе. Малиновый мундир робко постучал в дверь – тишина…
– Вот так вы и работаете! – хмыкнул До.
– Вас ловили долго, скопом, теперь главцензор всем отпуск на восемь процентов дала… – снимая ключи с вешалки, ответил надзиратель.
В комнате, за большой железной дверью с ручкой в виде собачьей головы, вдоль стен шли клетки и в каждой: где корова, а где гусь, где зубная щётка, а где…
– Эй, чего такие грустные?! – спросил ирландский сеттер с весёлыми глазами. – Вы что, съели что-нибудь не то, а? Ну так есть новый…
– А разве и его цензурят? – прошептал До стражнику. – Он же вроде живее всех живых!..
– В том-то и дело… Разучить говорить не могут… Сначала попадать губами в закадровый текст натаскали, теперь болтает без умолку…
– М-да… «Мы в ответе за тех, кого приручили…» – ответил беглый актёр словами из какой-то социальной драмы.
– Рекомендация стоматологов номер один в мире… – раздалось чьё-то тихое. – Самое вкусное чудо… Просто добавь воды…
– Слоган! – бросился До к зверьку.
– Он один такой! – и, извиваясь червячком, запрыгал к прутьям – лапы и хвост до сих пор сковывал скотч.
– Рот мы ему так и не заклеили – главная не захотела! – виновато развёл руками малиновый проводник.
– Открой клетку!
– Но это же!..
– Я сказал «открой клетку»! – и пригрозил цензору кулаком. А тот ни уменьшился, ни задрожал, ни покрылся венозной сеткой!
– Концентрированная сила против сложных пятен! – поддакнул Слоган.
– Молодец, хороший цензор, а теперь залезай за решётку!
– Ну, это же…
– Как вкусны и нежны крабы! – пригрозила девочка и втолкнула стражника в клетку.
– Надёжная защита малышам, – залез на плечо До зверёк и потёрся о его щёку.
– Всегда носи с собой… – кивнул наш герой.
– Всем… – напомнила девочка.
– Ага… – хватился за дверь До и услышал возносящиеся по лестнице шаги.
– Выход есть! – молнией Слоган метнулся к зарешеченному окну.
Прутья даже не разошлись – они сразу превратились в труху, а прямо от подоконника брела узенькая как рекламная пауза в ночное время тропинка.
– За качество отвечаю… – поюродствовал зверёк и первым выскочил из тюрьмы.
– Всем попробовать пора бы! – сказала девчушка и со связкой ключей обошла все клетки, а заодно и заперла входную дверь.
– Эй! Слышите меня! – заорал вдруг цензор. – Я тут! Меня посадили! Меня изолировали! Грозили отцензурить! Помогите!..
– Да замолчи ты! – вылезая в окно, шикнул на него До.
– Помогите!..
Ни До, ни девочка, ни тем более Слоган, не видели, как ножницами разрезали дверь, как освобождали малинового заключённого и как пытались загнать в клетки ходячие стулья да кусающееся бельё.
Лови поток!
Круглыми глазами смотрел До на этот сумрачный парк идеальных скульптур – каждая фигура стояла в своей завлекающей позе. Целый гурт сирен, манящих каждая к себе! Вспышка осветила горизонт – лес силуэтов не имел ни конца, ни края!..
– Ой, а я знаю это место! – вдруг ответила девчушка. – Это родина моя…
– А как же «всем попробовать пора бы»? – удивился До.
– Да ну, это же в консервации я такой стала… О! Вот он! – и уселась за стол с банкой крабов и вилкой. – Вот, гляди… И мило улыбнулась До во все четыре жёлтых зуба. – Как я тебе, а?!
Снова вспышка, и как только зелёные пятна в глазах До пропали, он увидел, вновь юную девочку, приобретшую белоснежную широкую улыбку, а платье словно вот-вот сошло с иголочки… Но огонёк в глазах любительницы крабов стал напускным, а сама она превратилась в ещё одну статую.
– Эй, погоди… Эй, ты чего? Нам же дальше бежать надо! – тряс её за плечо До. – Очнись…
Новая вспышка высветила знакомый силуэт…
– Заботься о себе! – потянул за гачу Слоган.
– Да погоди ты! Они же тебя снова в консервацию отправят! Ты что, не понимаешь?..
– Раскрой глаза на мир! – зверёк махом вскарабкался на макушку До и показал на горизонт.
Вспышка! И До попятился! Суровой великаншей на него надвигалась главцензор… Собственной персоной!
Удивительно, но все прежние роли вдруг у беглого актёра забылись. Ни тебе артрита, ни тебе отёков, ни тебе геморроя!.. Ничего отныне не мешало ему бежать… До нёсся, не разбирая пути, оббегая счастливые семьи в разноцветных рубашках, клерков за компьютерами, женщин обмотанных полотенцами, велосипедистов, отчаянных мамаш, маленьких детей на роликах, больших спортсменов с гантелями…
Вспышка! И вот перед ним выросли двадцать малиновых мундиров!.. До описал крутую дугу, но и сзади к нему подступали цензоры.
– Я так… – крутясь вокруг своей оси, заявлял беглец. – Я так просто не дамся, учтите! – он выхватил у какой-то пивной скульптуры топор. (Знать бы только зачем им он? С консервацией всех пивных животов, их дивертисменты больше никто не понимал!)
– Ни шагу назад! – вздыбив шёрстку, заявил Слоган.
– Постойте, Повелитель! – вышла вперёд главная. – Не надо, положите топор, пожалуйста! Давайте поговорим.
– Пове… Повелитель? – не понял До.
– Построй свою карьеру вместе с нами! – недоумённо заявил Слоган и вопросительно уставился на друга.
– Мы вас не можем поймать, так хоть давайте вместе работать. Вы знаете этот театр не хуже нас и готовы двигаться дальше. Мы вам предлагаем стать главным!
– Вместо вас? Надеть малиновую блузку и взять ножницы?.. – опешил До.
– Нет, над нами! – она многозначительно показала в тёмный потолок. – Мы стольких отправляли в консервацию, за столькими гонялись, стольких оставляли догнивать на наших задворках! Но только вы, герой прошлый и уродливый, господин Недостаток, актёр с богатейшим опытом…
До осмотрел свои ставшие вдруг идеальными руки, ноги, даже перхоти на плечах не насыпало да и зубов прибавилось, видел бы его теперь После!
– Всегда актуальная классика! – поддакнул зверёк.
– Вы вдруг оказались лучшим из нас!.. – елейным голосом заявила главный цензор.
Лучше для мужчины нет!
И восседает с тех пор До на троне Директора. И Мистер Смит, и Товарищ Иванова (так, оказывается, звали главного цензора), и помреж, и даже собственный брат пошли в его подчинение. Отныне во всех представлениях, скульптурах и полотнах чувствуется его твёрдая ручонка, самая лучшая ручонка на свете! Но «куда может быть хуже» во всех этих триллионах пикселей, миллиардах пик амплитуд и миллионах букв знает Директор Рекламного Мира, со своим верным зверем и советчиком Слоганом! Мы ДО-ЖИЛИ до этого мира, мы – больше не презираем его Директора, а даже слегка ему завидуем!
Лови поток! (Альтернативный вариант, выберите, какой больше устраивает вашу целевую аудиторию.)
До несся, не разбирая пути, оббегая счастливые семьи в разноцветных рубашках, клерков за компьютерами, женщин обмотанных полотенцами, велосипедистов, домохозяек, маленьких детей на роликах, больших спортсменов с гантелями…
– Ты думал, ты меня быстрее? – и хрясь… подножка!
Полетел До навзничь, ломая по пути памятники мнимому счастью…
– Но… как? – шевеля окровавленными губами, спросил он.
– Я знаю короткую дорогу…
– До-рогу…
– Ты что бегаешь-то, а? Ишь, неугомонный, как «Energizer»! Ты что, силами решил помериться? И с кем? Со мной? Главным цензором!.. – ходила она вокруг До и всякий раз прижимала каблучком к земле. – Да не дрыгайся ты!.. Мальчишка, цензурированный кусок, нечто нерекламируемое!..
– Я просто хотел найти своё место в этом мире. Но он меня всё отвергает и отвергает… Места моего, выходит, и нет…
Снова вспышка!..
– Ишь чего удумал?! – сверкая глазами, кричала она тоном вышедшей из себя учительницы. – Это там, за рампой естественный отбор твердит своё: размножься, пока не убили! А что у нас? Прорекламируй, пока не вырезали… А уж если вырезали – не бегай по сценам, как идиот, а сиди и жди своего шанса в банке!..
– Кто куда, а я в Сберкассу! – с таким боевым кличем Слоган бросился куснуть главцензора за ногу, да так и отлетел кувыркаясь в пыли.
– Вот ведь накипь, целлюлит, засор, запах пота, пер-хо-ть!.. – склонившись над приходящим в себя зверьком, твердила цензор. – Ещё один неугомонный… Довырезался на свои щёки, пока слоганы в голову не залезли… Эх ты, повесил ножницы на гвоздик! – подняла она за пушистый хвост зверька да так и откинула к какой-то блондинке, счастливой до экстаза.
– Он что, из ваших?
– Ну сначала из ваших был – не помню правда его фактуру… Пиво… сигареты… гольф… Ну а потом у нас порезал… А ну сиди на месте, кому говорят!.. Вам двоим со мной тягаться нечего! Я столько училась выслеживать, драться, отбирать, угадывать тактику… – злость и задор из голоса цензора улетучивались на глазах, – руководить толпой мужиков с ножницами… читать мысли по лицам… И всё зря! Гляди, вот у этой дуры какой взгляд, а? Ты не смотри, что в очках, у неё, мол, задумчивый вид, а мысль одна: «один плюс один, сколько же это?» А этот, этот? Думает как переспать с белой блузкой, а этот… этот… – и главцензор зарыдала.
До и Слоган переглянулись.
– Мы можем помочь чем-нибудь? – осторожно поинтересовался До. До-брая душа!
– Поделись улыбкою своей! – подсказал Слоган.
– Да, – сквозь слёзы ответила железная леди и протянула им катушку скотча, – свяжите себя сами по рукам и ногам…
Поднимавшийся было До так и лёг.
– Это поможет? – хриплым голосом поинтересовался он вставая.
– Это единственное, что меня реабилитирует… – ответила главцензор, подняв голову.
Вспышка! Тушь на лице главной потекла… но оставила не грязные потёки, а… прожгла насквозь, теперь через размытые линии можно лицезреть белокурую шевелюру.
До отшатнулся. Слоган забрыкался лапками и спрятался за гачу большого друга.
– Дожили!
– Что такое? Что? – засуетилась главная. – Почему вы так на меня смотрите?! – она переводила взгляд с беглого актёра на беглого цензора.
– Красота достойная уважения! – робко сказал зверёк, тыча лапкой в небольшое зеркальце у красотки с плаката фотопилинга.
– Ну вот… Началось! Не режут, так затирают… Кто же знал, что так вот и уйду, а? Сначала дырка на нервущихся колготках, чашка Luminarc с Nescafe из рук вылетела и разбилась, теперь вот это… Какое ужасное бытиё! Какое ужасное бытиё!.. – запричитала она и одним ударом превратила зеркало в миллион сверкающих осколков. – Скоро совсем исчезну, совсем!
– А если вам сесть на своё место? – робко предложил До. – Где оно? Сядете, снова станете как были…
– Нет… После вспышки отретушируюсь в статике, а потом придут малиновые пиджаки и выкорчуют в консервацию…
– Как в консервацию?! За что в консервацию? Вы же главная у них!
– Главная, скажешь тоже… Нужна я им, как пятидесятипроцентная оптовая скидка в крематории, как малолитражке встроенный GPS без внешней антенны, как дисконтная карта в свадебный салон!.. – она вдруг гордо вскинула голову и продолжила на пределе сарказма. – Они уже без меня, они уже сами, а меня ластиком, туда-сюда, вжик-вжик, сюда-туда! Но медленно, не торопясь, маниакально растягивая удовольствие! Так что связывайтесь и идёмте… Если эти олухи не могут сами…
– Можем мы, всё мы можем… – возник за её спиной цензор, разматывая скотч.
Вспышка! Чередой движущихся памятников на троицу наползали малиновые пиджаки.
– Беги! – прокричала главная, но ей тут же залепили рот липкой лентой.
До рванулся. До вылетел. До пронёсся… Ломая всё на своём пути, он вновь пробирался куда глаза глядят.
– Куда полетел?! – доносилось до него сквозь перестук шагов. – Куда, тебе говорят? Разлетишься! Это тебе не консервация и не вырезка!..
Но всякую веру в рекламные тексты беглец давно утерял!..
– Всё равно догоним! – не унимались цензоры, уже давно скрутившие свою главную и припустившиеся в погоню. – Бежать бесполезно!
– Верь в мечту! – цепляясь что есть мочи, твердил Слоган.
– Да куда ты полетел-то, нецензурный?!
И действительно куда? Впереди обрыв, а за ним…
Во все глаза До разглядывал мир, только что пройденный им поперёк – громадное лоскутное одеяло без конца и края. Голоногие красотки приглашали в кабаре… Мелкий тренер находил общий язык с двумя «бизонами»… Раздвоившиеся девушки брезговали, а Родина-мать звала. Пластилиновые дети жизнеутверждались с жвачкой, а рисованные груши сидели на горшках… Видел До несколько и своих ролей, отчего комок подступил к горлу и на глаза навернулись слёзы.
– Ну что, добегался, персонажик? – раздалось за спиной.
Цепь малиновых мундиров медленно обступала беглеца.
– Иди сюда, иди, мы тебя ламинировать будем!
– Нет, – помотал головой До.
– Пусть весь мир подождёт! – поддакнул Слоган.
– Только давай без внезапных ликвидаций, ладно? Деваться тебе некуда, персонажик! И не думай устроить тут скидки для представителей органов власти! – цензоры как один вытаскивали из кобур сверкающие золотом ножницы. – Ну вот и хоро… Эй, ты куда? Вернись, там…
А До уже взял полный вперёд, прыг с обрыва и…
Вспышка!.. Неведомая стихия миллиардов товаров и услуг с грохотом раскидала малиновые мундиры как костяшки домино, припалила им волосы и согнала с ножниц скромную позолоту.
Живи налегке!
А что же До и Слоган? Они распались на миллионы букв, миллиарды пиков амплитуды, триллионы пикселей!.. Но никто не говорит, что эти двое исчезли навсегда! Они везде! В вырвавшейся посреди серьёзной речи цитаты «Раньше я страдала от лишнего веса, а теперь я получаю от него удовольствие…» В клочке рекламной листовки, парящем на ветру! В спаме, засоряющем ваши многочисленные ящики с непроизносимыми адресами!.. Он стал призраком нашего саморекламируемого мира! Все мы знаем, какие неприятные были вчера, но вот кем станем завтра! И нет-нет из нас вылезут словечки «Скажу «люблю» цветами!», вместо «Существование моё без вас кажется мне невозможным, синьорита». Из нас вылезет образ красивой женщины посреди пляжа с апельсинами на интимных частях, а не лицо родной матери! Мы ДО-ЖИЛИ до этого цепляющегося мира, мы – все его цензурируемые персонажи!
