Хорошо везде быть посторонним (подборка стихов)
Борзова Ася* * *
Странная связь ландшафта и силы веры –
прямая зависимость. На холмах
оседает религия, играя с серой
правдой равнин. Мысль о богах,
сошедшая с вершин, приобретает четкий контур,
но мельчает. Видать, невпрок влияние культур,
обычаев, нравов и быта –
к холмам географически привита
система дуализма бытия –
то вниз, то вверх бредя,
сам человек становится двуличен.
"Из Дневника одного хазарина"
Тишрей. Штормит. Когда-нибудь, боюсь,
на этом месте будет жить моллюск,
и копошиться археолог,
играя в кости, как ребенок.
В роду моем рахдониты,
потомки царя Соломона-
В этих легендах все слито:
комплексы, строгость канона-
суть Бессознательного народа.
Так потомки Аттилы стали проказой,
И Яхве стыдно смотреть с небосвода...
Впрочем, все привыкали не сразу,
не сразу прибили мезузу.
Пришел Нисан. Вошли в Итиль ладьи-
Бойней грозятся руги.
Спит славный Песах. Царство в беде.
Идет в Семендер враг в кольчуге.
Мой Семендер! Я покинул тебя,
перебравшись в Итиль, в столицу-
шествует враг, усы теребя-
по твоим и моим ресницам
текут слезы.
В этом воздухе живо дыханье отца
и причитания мамы!
И не будет моим стенаньям конца,
и не будет рассвета над старым
городом.
* * *
Гении не рождаются в блочных домах,
И, возможно, это – месть пространства
за отсутствие перспективы. Словно князь Мономах,
я запасусь терпеньем. Бытие – как элемент танца
Заратустры.
Мысли со всех окраин мозга,
как углы заброшенной конуры –
в паутине .Слышится чей-то возглас,
но нечёткий…Так от меня остаются лишь
контуры.
Римская опись
I
Я думала, здесь живут небожители,
А в Риме верней проводить опись;
под потолком парят (пока не похитили
крылья) местные херувимы. Ввысь
устремлён взгляд старого льва.
II
Канавоподобный Тибр, цвета-
как врут- надежды.
И всё же я брошу монету,
С тем, чтоб в июльские иды
Грифель Цезаря стал острей.
«О монетке-керенке»
Каждая осень ждет прихода мессии,
Определяя близость участливостью шагов.
Я ей вторю, и лето осилив,
слушаю шорох падших богов –
листьев. Листья русского октября!
Вас воспеть с ленинградской усмешкой
мне завещано было той решкой,
что чеканил премьер молодой.
Казаки не поспели, блудовала с Корниловым рота…
И теперь эта керенка – нумизмата отрада.
Человечья любовь! – небольшая утрата,
О, «СЛАВНЫЙ ВОЖДЬ СВОБОДНАГО НАРОДА»!
Квартире Никиты Бегуна
* * *
Утро. Первое января –
По окраине шествуют двое –
Мировой Всехворающий Дух и я.
Дух – инкогнито. Вдоль бетонных построек
я, проваливаясь в снегу, слежу
пойными ямами для неприкасаемых…
Провожу этой тропкой межу
между тем, что навечно и тающим.
А у Вас иконы за телевизором,
Чтобы гости шептались о символах времени,
Чтобы гости роптали на власти и силы их,
стройотрядкой родительской прикрывая чело.
* * *
Воинственную стать потомственного гунна
Спасибо, что хранишь и от меня сберег.
Сколь редкостна без слез любовь в период гона,
Настолько и скупа, хоть взыскивай оброк.
Моё мало прошедшее время сюда не дошло.
Значит, можно помаяться с ветреным сти'хом.
Когда ветер стихает, так душно с душой
Из Великих Степей на метро домой ехать.
* * *
Хорошо везде быть посторонним -
Гимны петь неведомо кому.
И ругаться матерно удобней,
чем в своем устроенном дому.
Хорошо везде быть посторонним -
Горек хлеб, да сладки киселя! -
Ревновать чужих мужей к матронам,
Семьянинов гневно не кляня.
Хорошо везде быть посторонним,
супротив присутствию во всем,
Годному для Бога. На иконы-
вольноотпущенцы! - не взойдем.
* * *
Не размешивай сахар - пей так,
Предоставь ему таять в стакане,
И, быть может, спастись от затрат
Чью-то жизнь делать слаще обманом.
Я помню заповедь, что больше десяти -
Таится в них, но до сих пор сокрыта:
Шар вертится вокруг своей оси -
И большего у Бога не проси.
* * *
Твоё Тело своим напором создает "минус ткани" пространства.
А в пространстве - зима, свитера с экспедиций полярников.
А в пространстве - безвластье тирана, моей жизни желе...
И Твой след - ни окно в новый мир, ни дыра, что должна разрастаться,
А фигурный разрез. Пять углов. И не знаю наве-рняка,
То ли это звезда мне мерцает, то ли я, вместе с миром, дрожу.
* * *
Приезжай из своих, мне неведомых стран,
Приезжай из-за гор, где царит истукан,
станем слушать с тобой вальсы Шнитке с утра,
подгонять грехи под статьи УК.
А потом, когда станет равнинно тебе,
ты в прихожей с распялки белый плащ свой сорви -
и квартира отметит твой уход лишь кивком
вЕщей вешалки плечиков - моим ма-ят-ни-ком.
* * *
О, Фридман*, ты не слышишь телефона,
не слышишь всему миру супротив.
Как будто ждешь вестей святых с Афона,
За чудо тишиною заплатив.
Обидевшись, до Выборгской доеду,
и в рюмочной "Стограммов" накатив,
отмечу неевклидову победу
над плоскостью, где мой аперитив -
свидетель обвинения пространства
в обманной кривизне его краев,
в том, что оно стерпело постоянство
пропажи звуков в Царствии твоем.
(* - фамилия «обыгрывает» сама себя в контексте стихотворения: А.А.Фридман – создатель первой теории нестатичной Вселенной)
(2011)
