И закончится осень (подборка стихов)

ГРАЖДАНСКИЙ БРАК

А помнишь снег в дырявом сквере,

где мы относимся к любви

благоговейно, словно к вере?

А кроме секса лишь угли,

а кроме секса только угли

уже остались от семьи,
да говорят и те потухли.

Религиозные мотивы

в моих стихах не только фон,

а в тумбочке презервативы

и марвелон*.

Нема детей в гражданском браке,

на то он и гражданский брак,

зато при ссоре или драке

легко сбежать… Беги, чувак!

И вот ты смотришь на другого,

а я в пластмассовый стаканчик.

Мне тридцать лет, он юный мальчик.

А что такого?

___________________________________

* противозачаточное

* * *

Она не виновата

и он не виноват.

Когда же вы, ребята,

спустились прямо в ад?

Вас маринует в банки,

закатывает быт.

...Жена читает гранки,

муж садик сторожит.

Зачем живую душу

плодить без перспектив?

Адам, жену послушав,

берёт презерватив.

ЛЕРМОНТОВ

В моей молитве нет огня, бесплодно, сухо…

И то ли бес томит меня, а то ли депрессуха.

Жена с любовником, увы, не побоялась

ни Бога, ни людской молвы, а ведь со мной венчалась.

Один журнал не так давно издал подборку.

Я не смотрел. Мне всё равно. Стихи, а что в них толку?

Лежу на койке и молчу, и представляю,

как я верёвку накручу на ручку двери, с краю.

Как в комнату мою войдут, дверь отваливши,

и тело мёртвое найдут, а я уже прогнивший.

Начнут винить характер, быт, и то, и это…

И на поминках зазвучит «шарманка» про поэта.

Жена любовнику на миг скандал закатит.

А маме скажет духовник: смиритесь, хватит, хватит…

* * *

(АТЛАНТЫ)

Атланты держат небо на каменных руках…

А. Городецкий

Атланты держат небо на каменных плечах.

Я двадцать лет здесь не был. Я вырос и зачах.

И вспоминать не надо как с мамочкой вдвоём

идём по Ленинграду и песенки поём.

Теперь я в Петербурге. Развёлся. Начал пить.

Что в этом переулке могли мы находить?

Пятнадцать (или сколько?) атлетов небольших?

Из всей антички только и знаю, что про них.

Ну, снег идёт. Ну, влаги процентов семистпять.

Ни веры, ни отваги, ни чувства, так сказать.

Кто в этом провинился? Да сам и виноват.

Грехами осквернился. Почти спустился в ад.

В одном глазу – гордыня, в другом – проклятый блуд.

Вот почему пустыня и тут, и тут, и тут*.

___________________

* при чтении последней строки, показывать вокруг, на голову и на сердце.

* * *

Я из Москвы. Поэт. Одет как бомж.

Ты – в антрепризе в роли проститутки.

Сначала шутки отгоняют ложь,

но вскоре ложь отпугивает шутки.

«Спаси, меня, спаси…» А как спасу?

Ты растолстела. Принесла в подоле.

И я какую-то хреновину несу

о правде что ли…

«А помнишь под сиреневым зонтом

актриса – ты, я просто гениальный?

Целуемся… ещё… ещё». Потом

финал банальный.

Нет, я недаром пью фенозепам!

Недаром я лечусь от депрессухи!

Не сходится рассказанное нам

с показанным… Не сходится. По сути.

* * *

Ноги бездвижны, резиновы, мёртвы.

Бабушка в кресле-коляске сидит.

Это, бабуля, тебе за аборты.

Радуйся, грех твой при жизни горит.

О, животворное пламя болезней,

ты воплощенная Божья любовь!

А что невестка считает полезней

не обращайте вниманья, свекровь.

* * *

Жёлтый лист пролетит

и ударится оземь.

И обрушится быт.

И закончится осень.

По утрам на траве

белый иней, как сода.

А в далёкой Москве

по прошествии года

умирает роман,

как последняя вера,

у жены и, пардон,

у её кавалера.

Разъедает вина…

Чувства что-то ослабли…

Наступили вы на

те же самые грабли.

* * *

Мы его повесим,

чтоб послушать песен.

Мы его зароем,

чтобы стал героем.

Мы его забудем,

чтоб пробился к людям.

* * *

1.

Мы язычники с крестами на груди.

Наши боги: у кого-то чувства,

у кого-то «вечное» искусство,

у кого-то дети... Погляди,

как жестоко, жертвенно и жадно

служим мы языческим богам!

Слышу, сбоку говорят: да, ладно.

Нет, не ладно – отвечаю вам.

2.

Если человек начинает интересоваться смыслом жизни

или её ценностью – это означает что он болен.

З. Фрейд

Роскошные взрывы сирени

из-за монастырской стены.

Сегодня во сне, к сожаленью,

я видел развратные сны.

О, молодость, будь ты не ладна!

А сбоку уже говорят:

подумаешь блуд, ну, и ладно,

придумаешь тоже, разврат.

Нам пели под дивную флейту,

она оказалась пуста.

Мы слишком доверились Фрейду,

мы слишком забыли Христа.

Но как говорили пророки:

пороками были пороки,

пороками будут они.

Мой сон выявляет истоки

меня настоящего и

мне страшно от режущей правды,
мне стыдно до колющих слёз.

И слышу с другого: не прав ты,

религия – это невроз.

* * *

Всё пройдёт и этот колледж,

и стихи, и суета,

и останутся всего лишь

рая Царские врата.

Отвратительно знакомо

прочь пойти от этих врат.

Здравствуй, ад, я здесь, как дома.

Здесь, как дома, здравствуй, ад.

* * *

Фонарь, как лопнувший гнойник,

не понимает духовник,

а на душе тоска и смута.

Вчера спросили про Христа,

а я не знаю ни черта,

но говорил, что это круто.

Пора пить антидепрессант,

кряхтя выкапывать талант,

и в православные изданья

писать добротные стихи

про покаяние, грехи…

и вновь грехи и покаянье.