Про это (подборка стихов)

Капучино с корицей

Она принесла капучино, посыпанный сверху корицей –
Это ангелы в небе поют или черт веселится?
Не дышать, не дышать, но дышать ведь надо,
Не смотреть в эту чашку с ужасными точками яда.
Она хотела создать изысканную атмосферу,
Приготовила свечи, икру, винегрет, мадеру,
Вытащила из буфета серебряные ложки,
Нацепила невообразимые сережки,
Разгладила на животе пахнущее деревом платье,
Но этот капучино с корицей, – проклятье!
Она десять лет готовилась к встрече,
Тренировалась на муже каждый вечер,
Строила планы, просчитывала варианты,
Ходила в балетный кружок, вставила имплантанты,
Сидела на диете, читала стихи о природе,
Посещала солярий, одевалась по моде,
Научилась создавать изысканную атмосферу,
Где комфорт и уют, и на окнах дорогие портьеры,
И зеленые пальмы в горшках по углам и на стенах,
И картина про мишек, и подоконник в драценах,
И чудовищный кофе, посыпанный сверху корицей.
Анафилактический шок, потолок в треугольник, больница…
Как же было бы все хорошо: подоконник, картина,
Как в кино – красивая женщина, довольный мужчина,
Как в романе о нежной любви на последней странице…
Только вот капучино, посыпанный сверху корицей.

И вот весна...

И вот весна, хватаясь за февраль,
Гоняет гастарбайтеров по крышам,
А мы всё прошлогодним дымом дышим
И в наших легких – дымная печаль,
И в наших лицах – черное злорадство
О скудном равноденствии сует,
Что подразумевает святотатство
Над тем, чего в помине больше нет,
Над тем, что где-то в колокольной дали
Грохочет, но не трогает сердец…
Всему пиздец и - медленный пиздец,
Но, может быть, нам ангелы наврали?
И мы идем, и я иду колонной
К сверкающему небу над Невой,
Где сам премьер коленопреклоненный
мотает полулысой головой,
Где невообразимое пространство
Зажато в недоструганный гранит,
Где христианство и магометанство
Как Маркс и Энгельс в браке состоит.
Под солнцем, вечным сумраком размытым,
Среди прекрасных, в общем-то, людей,
Я быть хочу сосулькою убитым
На острове уродов и блядей.

Выход

Смеется тот, кому страдать легко,
Кому пустяк – японские цунами…
Я пью свое вечернее пивко,
Устроившись удобно на диване.
И мне, простому русскому говну,
Плевать на мировые катаклизмы,
Я лучше поскорее утону
В бездонной пустоте алкоголизма.

Про это...

Однако, водка – лучший витамин!
Ну что еще так быстро душу лечит?
Душа, лафитник и грибок – один!
И ты уже как многие – далече…
Пусть говорят, что я – зловонный прыщ
На теле той, что солнышком согрета. –
Я пью не потому, что духом нищ,
А потому, что мне не надо света.
Во мраке, нечестивом и пустом,
Где нет ни дна, ни омута, ни брода
Я вечно буду обозначен ртом –
Отверстием для выхода и входа.

Змей

В виду того, что истина в вине,
Я проглотил хохочущего змея,
И он теперь шевелится во мне
С годами все неистовей и злее.
Он больше и сильней день ото дня,
И просто быть во мне ему уж мало:
Все чаще вылезает из меня
Ужасное раздвоенное жало.
Проклятый ненасытный паразит
Мне сердце гложет и терзает душу.
Воистину, не он во мне сидит,
А я болтаюсь у него снаружи.
Не надо обижаться на меня,
Я знаю, что, как истина, меняюсь.
Тупой, противный? – Это ведь не я…
Не я здесь хохочу и надрываюсь.

***

Весна! Весна! Уйти на кухню рано,
У форточки спокойно покурить,
Сырой воды напиться из-под крана
И че-нибудь в сети откомментить…

Час на себя… Потом проснутся дети,
Начнутся крики, хохот, беготня…
И нет меня счастливее на свете,
Как нет на свете, кажется, меня.

Встреча с прекрасным 

Не загружай меня, Ma chère,
Фигней о Гуччи и Кавалли, –
Ведь наш с тобою l'adultère
Зачах практически вначале…
Я не дарил тебе цветы,
И ты мне зелье не варила.
Мы лишь ходили на мосты
И опирались на перила.
И я, плюя в водоворот
Под Поцелуевым уродом,
Косился на развратный рот,
Как на ужасный приступ моды.
А этот «Haute Couture» прикид,
Подсмотренный в одном журнале,
Имел такой босяцкий вид,
Что чайки в небе хохотали…
Ma chère, да что там, – mon plaisir!
Pardonne-moi, ты просто дура…
И я бежал, как дезертир,
Не в силах вынести гламура…

Во дворах...

Во дворах настороженно спят легковушки,
В капюшонах меж ними злодеи кишат,
В каждом доме у каждой парадной ловушки:
Не ходите за хлебом – убьют и съедят.

Коченеет от страха столица культуры,
Мандража добавляют менты и Зенит…

И смеются над нами нагие скульптуры,
И сияющий ангел над нами парит.

Осенняя песня

Осенняя песня звенит в вышине,
Мечты улетают на юг…
И время густеет, и кажется мне,
Что осень – нирвана пьянчуг.

В холодных колодцах и стылых дворах
Они запивают грехи,
И ветер качает их питерский прах
И дождь им читает стихи.

Они соберутся огромной толпой,
Пройдут по ночным площадям,
И выльются в Невский кривою струей
На ужас гламурным блядям…

И нет, и не будет исхода тупей,
Гонимы осенней тоской,
На Марсовом Поле меж сизых камней
Найдут Алконавты покой…

В Священном Огне, при попытке отлить,
Их души и слабая плоть
Сгорят от великого счастья не быть
Такими, как хочет Господь…