За полярным льдом (подборка стихов)
Кармалита КристинаКристина КАРМАЛИТА ► ЗА ПОЛЯРНЫМ ЛЬДОМ (подборка стихотворений)
[надпись на камне]
У зелёного пруда
О любви поёт вода.
Не ходи туда.
В той воде русалка спит,
На постель из лунных плит
Свет разлит.
Спит холодная краса,
Кто посмотрит ей в глаза,
Тот – слеза.
Добрый всадник, зря минут
Не теряй, скачи, а тут –
Солон пруд.
[говорил]
Говорил: ты приснилась мне – как роса
Освежила губы ночным туманом...
И держал в руке, и смотрел в глаза,
И шестнадцать лет называл дурманом.
И шестнадцать лет, говорил, такой
Нежный миг, и что не дай Бог нарушить
Этот кожи шелк, этот стана строй,
Этот милый локон, прикрывший уши.
И в каком-то темном и тесном месте,
Разогнав колеса кассетной тачки,
Все шестнадцать лет уносились вместе
С пеленой и стоном ночной горячки.
Так умеют, тьмою прикрывшись смело,
Так умеют руки нещадно мацать.
Молодели сорок, и тьма краснела,
Молодели сорок на все шестнадцать.
Предвкушение первой пьянящей ласки,
Послевкусие первой внебрачной ночи...
Разгорался день, и тускнели краски,
Разгорался день, и темнело очень.
Говорил, ты приснилась мне... Как оса
Обожгла, но боль глубока под кожей.
И глядят голубые как лед глаза –
На шестнадцатилетние не похожи.
[костя]
оставайся поспим на одной кровати
намешаем слов в заливном салате
выходить из ванны в одном халате
тело к телу дает тепло
а душа душой согревает кости
а душа душе заменяет трость и
смиряет боль оставайся костя
посмотри намело бело
занесло крыльцо не ступени – горка
занесло трамваи авто каморка
твоя в центре тоже под снегом корка
насти лежит над ней
светы веры карины марины оли
посещая занятия в сердечной школе
мы всегда заменяли урок любови
беготней футбольных полей
и никто не знал что на главном поле
будет столько травм и надрывной боли
мы кричали врачам: это ваше! ой ли
это ваши зачеты любви
а любовь не знает конца зачетам
а любовь не следит за бумажным счетом
никаким ее не учесть просчетом
синих птиц лови не лови
оставайся костя в окне ненастье
никакой не хватит на свете насти
чтобы тело топило хотя б отчасти
этот плотный душевный лед
просто ляжем с тобой на одной кровати
наворуем грез у небесной рати
ты проспишь свою безответность к кате
я попробую сдать зачет
[про кокто]
Не для этого времени года ты выбрал пальто,
И рубашку надел, и вином ободрился не впрок.
Почитай мне Рембо, расскажи про Париж, про Кокто…
Впрочем, лучше молчи. Еще лучше – езжай на восток.
Или хочешь – на запад, на север, слетай на юга, -
Во все стороны света тебе пробиваю билет!
В этом тесном трамвае твоя оказалась рука
На моей – невзначай, ненадолго, неловко и выбора нет:
Уходить или ждать. Ожидание вредно для ног,
Для сердечного ритма, для сна, для всех прочих частей
Этой солнечной жизни, в которой ты взял и промок.
Велика эта страсть – быть несчастным – средь прочих страстей.
Нам с тобой не сварить крепкий кофе из утренних ссор,
Не мириться борщом, не тянуть одеяла кусок, -
Ты пойми и запомни! А впрочем, пустой разговор.
Мне самой не дается никак тот же самый урок…
[фантасмагория]
Когда после долгой разлуки
в немыслимых девять часов
вы так целовали мне руки,
что маки цвели из усов,
мне стало спокойно и страшно.
Мне стало спокойно, что вы
надежней дорожной травы
растете из пашни вчерашней,
но, Господи, как это страшно...
Мы были так долго одни.
Мы жили отдельно и важно
нам было, что мы сохрани-
ли себя друг для друга, вдали
друг от друга. Смеркалось,
Бежала к плечам моим алость,
Бежала, как маки цвели.
Мы были так долго... И вдруг
как будто из темного бора,
как будто из леса на луг
мы вышли, и нет ни забора,
ни дома, ни камня, и вот:
слепящее алое поле,
как в музыке, как в алкоголе –
в кружение, в танец, в полет
спокойно и страшно зовет...
Замрите, часы и усы,
замрите на капле росы,
пока это поле цветет.
[фантасмагория 2]
Давай заварим самый крепкий кофе,
Чтоб сердце полетело, понеслось,
Забыло всё, – так пронесёт, авось,
И не застрянет в этой катастрофе;
Очнётся на пути в Узбекистан,
В Монголию, в Хабаровск, к Енисею,
В зеленый чистый древний Абакан,
В суровый взгляд седому Моисею.
Давай расскажем всё, как не сказали,
Как не сказали всё нагие люди,
Давай напишем всё, как на скрижали,
Напишем всё, а дальше – будь, что будет.
Сбивается размер бегущих строчек,
Как сердца ритм сбивается при звуке –
Нет, не шагов твоих – летящих ночек,
Злорадных ночек, уносящих стуки
В твоей груди... Так. Здесь остановиться,
Прижаться лбом к холодному стеклу,
Надеть одежду, позвонить в полицию
И заявить, что больше не могу.
Я больше не могу свободно мыслить,
Свободно чувствовать, свободно рифмовать,
Свободно различать лимон как кислый,
Свободно застилать диван-кровать, -
Свободно ограничиваться... Всюду.
С утра до ночи. Шифроваться в снах.
Залезть на горб двугорбому верблюду
И раствориться, всё пославши нах –
Написано для рифмы. Заберите
Вот это тело – под стальной засов,
Вот эту душу – в лучшее укрытие,
Вот это сердце вбейте в часослов...
Вот это сердце... Сердце? Погодите...
Пустая чашка, турка на плите,
И в недоступной мысли высоте
Два сгустка крови мчатся на болиде.
[карась]
Поговори со мной о том,
как в небе плавает карась,
как он немым целует ртом
звезду, которая зажглась
не для него, и не ему
она так нежно свет дарит,
но он целует даже тьму
вокруг её младых ланит.
Поговори про то как он
от счастья безнадёжно пьян,
а сзади чёрный скорпион
к нему ползёт, ревнив и рьян.
И вот ещё совсем чуть-чуть,
одно мгновенье и уже...
Он жалит! Но не рыбья грудь
дрожит под жалом в мираже.
Поговори со мной о том,
как гаснут звёзды в свете дня,
как где-то за полярным льдом
целуешь ты меня.