Все дело в душах (стихотворения времени упада)

● ● ● ● ●

От недостатка впечатлений

выходят столь пахучие окурки

что сырость полновесного кормления

непреходящей воцаряется проказой

и сразу нутрии идут

войной на Брест.

Я не умею говорить по-русски

А я посмотрел нынче в зеркало

а ты слева ты чо

ну ты чо

и оно мне медленно досказало

я ничо я ничо чо

не, я вовсе ничо

а чо я ваще чо

ты! я просто пока здесь вот это

и я просто в общем живу

и медленно как-то опять чота это

по стеночке осторожно

по-ти-хо-неч-ку

Ну над нами ну в общем того протекают

и над нами многие говорят ну пречисто

мы немногие только ну пока

ну пока

и мне слышатся

и мне видятся

то что я как в поздемном проходе

спою свою новую песню

а они мне все-таки бросят

один иссиня желтый рубль

Один

рубль

и достанется оно

все мне

● ● ● ● ●

Га-га обезьяны!

мы в месте которое неопределено

ага кукловоды

мы снова то

что из многого произошло

мы неисчислимо

ранимы

мы многие и неизбежно

сотворены

мы – врожденцы.

Поют под окнами

«пидарасы!» –

смуты истерика

как с неба падает и на меня

как снег табачный грязный

как счастливый волчий вой

«от-те сука на сука! а-блядь!» –

пена густеет как кровь

пена становится небом и облаком

облаком с опущенным забралом

в пургу

а ты

ну а как же а ты

слабоумные колтуны

злые предательские сливы

разъедающие живот

живы

живы мы тут пулемет

и облепившие злое лицо

иные мутные мухи

кафельного бахвальства.

Наматерился

А вот и я

и я

тут здесь

борзой огрызок

я – вот

Ну!

И поплетаю щас

между сердец вотще

и пыли крокодильей

между душой кобыльей серой

и рыбьей сракой, и разбойничей нуждой

Пока вша ваша шла

пока что оп! – и между белых ног была

а тут поллитра вышла

в большой седой клавиатуре

смышла

вякам – отскам

Когда моим собакам

отрубали уши

я плакал

когда моим деревьям

брали души в дебревы беруши

я все-таки верил

А еще и не спал

а еще и не совсем не знал

что оне в это время иблися

И многие листья

так и не успев из родиться вотпочке

продавливали продавле вале

много го из моё

мне май ой

ну мио

А все-таки сложно все это сказать

сначала об складь

а потом об седющую ти'ване психую жизнь

распесалися

та и пес с ней

и где бы то ни было поросторрор –

лишь бы только для рифмы

Ну

с вами-то ни было скали прощаюсь

и вот мой госарленный птих:

всех подытожили в пьяной Твери.

● ● ● ● ●

До тех пор пока зубы не выбиты,

до вон тех распроклятых и серых мест –

мы несем эти глыбы ущерблены,

будто бы костный крест

на теле живого

цесаря красного.

Он все еще может быть и неважный тип,

исполинский и крысоед –

Ка,

говорящий на длинном наречии,

невыебычный, он протечет:

межплемен, междуднев и окарен, –

а мы, роды мы пыли и окриков,

да про это мы допрочтем,

просударим

и простигоспадипромелочим

весь наш месяц святый,

говноед.

Мясо, суки!

Ну! Что было здесь

под еловым колючим утюжным ярмом

в лобъебы нам клакодарил

кракодил

дило бя

мая

и…

● ● ● ● ●

Я бы даже и не знал,

что есть он, этот крайний

крутящийся колодоб молочный в небе.

Потому что я был все-таки прост,

потому что я бы в общем-то смог,

оттого что переживал,

и немного верил.

А вот получается что не могу говорить,

и происходит то, что прихожу я как будто бы прочь.

И об основах конца,

и о попадеяньи в историях

мне рассказывают те же, что и я,

черви.

Боги!

Звезды

через «Е» емо-ё все описаны,

переписаны,

и много сказано,

все только мимо.

Моего сердца'

не капнуло и вящего подленца'.

Прости, ангелмой,

я был много раз груб,

косен,

язычен

и совершенно пуп.