Студия 312 и Константин Скотников (Новосибирск)

В гостях у «Ликбеза» Константин Скотников и Студия 312

Студия 312 в Новосибирске – это место, где встречаются ведущие новосибирские авторы (а также авторы из других городов), работающие в русле актуальной литературы. Одним из наиболее интересных и эффективных форматов деятельности студии стали лабораторные работы. В рамках лабораторных работ новосибирские поэты выбираются туда, где в общепринятом представлении обстановка не вполне способствует стихосложению. Так, по итогам поездки в Музей науки и техники СО РАН была собрана книжка «Много гитик», в которой подсчитывается, сколько же гитик умеет наука. Также был осуществлен ряд лабораторных работ по исследованию «текста города» и отдельных его районов (Военный городок, Расточка). В данной публикации вашему вниманию предлагаются итоги работы, проведенной в мастерской известного новосибирского художника Константина Скотникова, которая находится на левом берегу Оби, на улице Блюхера. Традиционно тексты, созданные по мотивам других произведений искусства, называются экфрасисами. Здесь же мы имеем дело с экфрасисами первого и второго рода: не только поэты написали стихи о работах Константина Скотникова, но и сам художник запечатлел поэтов за этим занятием.

● ● ● ● ●

Друг в друга проникая с болью

мы все убийственно больны,

но так пронизаны любовью,

что сочтены, к прискорбью, дни,

оставшиеся для потрясания

конечностями.

Жесткий свод

законов нас к земле гнетёт,

мы уступаем мирозданью

и раскрываемся в конце

с благой улыбкой на лице

и просьбой обращённой Богу –

будь строг с другими, а ни с нами,

когда мы новыми ногами

пойдём искать свою дорогу

на новом вираже Сансары.

А вдалеке костёр и водка,

и дребезжащий звук гитары,

и мужики, довольно ловко,

на берег тянут сеть.

Неимоверно долго

на это хочется смотреть.

● ● ● ● ●

фотик мой видит

грязные чашки

сомнительного дизайна

полное блюдо печенья и

полное блюдо окурков рядом

сигареты no name

раскрытая пачка

не краденный ли ноутбук

может быть, нет

я надеюсь, что нет

хотя наплевать

мои две босые ступни

наверное, правильно обе,

не две, но тоже плевать

и дальше что

всё

я пофотал

и даже стишок написал

[Парабола маршала Блюхера]

/Купание красного коня/

Лошадь шагнувшая в собственный череп копытцем-

копьём – чувство вчерашней земли треплет

влажные ноздри: выйдешь сухим из

воды – вспыхнут снежные

грозди – хлопок

цветёт запоздалым холодным огнём – что ни рука –

то бессонница, жалость, Медея, ты разожми

её чтобы рассыпалась злость – облако

грудью с проёмом оконным

срослось изнутри

-–

костенея.

/Муза/

Весь воздух был сгущен у твоих губ как будто

ангелы стремились прочь из круга – вы

наблюдали тишину друг друга

по вязким стрелкам

в комнатных часах –

преодолевших собственное детство, и что-то

большее – чем вдохновлённый гипс –

цветущий ландыш на девичей

скуле – где между

вами ширится изгиб,

там застревает

вечность

-–

в поцелуе.

/Двенадцать лампочек/

Ваши тонкие лапки покрыты хрустальной слюной –

в них нет силы живой, зато есть эпитафия

солнца – то затихнут с утра – то

смеются глазами

японца – сад небесных

камней и холодных стеклянных затылков, каждый

ламповый провод – кузнечик забравшийся

вверх, у него закипает янтарь на

прозрачных закрылках,

чтобы видеть кто в небо

тихонько закрался впотьмах – они делают

вдвое короче полуночный страх, и

теряются тут же, блуждая

в продольных

-–

развилках.

/Campo San Salvador/

 [эстампы]

Тень женщины предвидевшей потоп по

зонтику – висевшему за дверью –

один-в-один – сомкнутое

крыло, и бабочка с

обветренной

пыльцой: сусальным золотом покрытое

лицо – венецианской маски про-

медление в чертах которой

замерла вода – в ней

шум дождя и

встречное забвение,

влекут тебя не-

ведомо

-–

куда.

/Псевдонимы Нефертити/

Вы две сестры в магнитном парике – о сколько музыки

вам слышится ночами – когда звезда над вами

вдалеке – не шелохнётся – не сойдёт на

нет – но будет наблюдать за

вами тайно –

ребёнок смотрит в щелочку в стене, с той стороны ему

всё кажется великим и рыба в колосящейся реке,

и чешуи засвеченные блики. И если есть

у зеркала печаль – то это страх

от

собственной гордыни – ваш профиль –

холодок в резьбе ключа – или

подлунное цветение

-–

полыни.

● ● ● ● ●

чтобы спрятаться от себя

вымокшие белые потолки

лампы на нитях

груды книг

щебет птиц во всю стену улицы

глоток воздуха

---------------

голос пустыни:

всегда остаётся какой-либо

незаметный штрих

----------------

голубь летит вертикально вверх

такое высокое окно

-----------------

как будто разрубит своей головой

словечко "постой"

-------------------

и вот качаясь тебя унесёт

не стон и не плот

а комната белой такой вышины

в озера весны

● ● ● ● ●

это не верлен

это лао цзы

голова болит

трубка на плече

утром с похмела

всё чёрным-черно

так клубится мир

что держись ван гог

проволокою сна

всё кружит-кружит

этот символизм

как бревно в глазу

но идёт верлен

и несёт свой крест

цели не видать

голова болит

*Это не господин Верлен*

бревно монгольское лицо

гудрон нахмуренная бровь

приплюснутый широкий нос

и узкие глаза

божок влачит себя на взвод

предуготованный на столб

нет, господин Верлен, не то –

поэзия Христа

● ● ● ● ●

куда уголь туда дым

куда уголь туда дым

тудадым

тудадым

едет поезд тудадым

а из первого окна

чья головушка видна?

это бедный пауль клее

в полудреме-полусне

узник новогодней ели

и расколотых пенсне

тудадым

тудадым

лейся поезд тудадым

из соседнего окенца

кто выкидывал коленца?

это был махатма ганди

с головою под бильярд

и в глазах его мигали

огоньки без фонаря

тудадым

тудадым

цокать зубом золотым

за последним за окном

забывался страшным сном

варлам тихоныч шаламов

на негнущейся воде

как сказал бы далай-лама

мы никто и мы нигде

тудадым

тудадым

спи спокойно подо льдым

черный черный черный уголь

золотой запас ордым

● ● ● ● ●

Рисуют фрекен Юлию.

С Тутанхамоном вместе их.

Застывшую. Как мумию.

Зато в носках невестиных.

Дождь капает на Блюхера,

А мы приперлись в гости.

Меня молчать заставили,

Пока рисует Костя.

А на носочках – мордочки,

Как будто кровью капнуло.

Сижу и слышу черточки

И вспоминаю Тьеполо.

Венеция вечерняя

С дождем заходит в комнату.

Да, пусть я не Вечелио,

Зато Асунту помню.

Не леди Макбет, не Юдифь,

Не мценская Измайлова,

Но за пацанскую любовь

Устроит в Н-ске палево.

А Константин как Гильотен

Ей режет бошку грешную.

Он сам, бесспорно, Гесс латентный,

Но Пивоварову боготворит, конешна. Ю.

● ● ● ● ●

Когда переждешь маскарадный запой,

На улице дождь и жара в мастерской.

Сабрина с бульвара запрыгнула в джип.

По черной бумаге сангина шуршит.

● ● ● ● ●

Во сне я вижу Леонида

Под белым знаменем парчи,

Владимир снится миловидный,

И эти двое – Ильичи.

Рисунки Константина Скотникова