Ужин в хостеле (подборка стихов)

СЛОМАННАЯ ЖИЗНЬ

Пять лет пацаненку – пора

Отвагой девчонок шокировать!

Растит чемпионов двора

Село небольшое башкирское.

Сосед мой, горбун Абдулла,

Отбегал свое за невестами…

Спрошу на бегу, как дела –

Бутылку поднимет, приветствуя.

Живет – ни пилы, ни метлы,

Лопаты нет самой затасканной!

Калитка во двор Абдуллы

Закрыта на клюшку вратарскую.

«Подохну – дай знать, не забудь,

Антону Слышко из Барабинска…»

Во рту – полусгнившая жуть.

На клюшке зато – ни царапинки.

Сидит Абдулла у окна.

Суббота. Не выпить – нет повода.

И желтая в небе луна –

Точь-в-точь олимпийское золото.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Рассвет. Коньяк. Послеапрелье.

Мы снова дачники – ура!

Луна в созвездии Безделья.

И в подпол черная дыра.

И дядя Юра Землянухин

Башку откусит огурцу.

И слезы одинокой мухи

Приснятся пауку-вдовцу.

И смс-ка без ответа.

И на земле велосипед.

И ты не знаешь тайны этой –

Как жить без тайны о себе.

И снова колеса зигзаги,

И речка кажется смешной…

И притворятся тишиной

Слова в оберточной бумаге.

НЕДЕЛЯ В ДЕРЕВНЕ

Уже грачи вернулись с юга…

И зябь от града спасена…

Листочки смотрят друг на друга,

Не веря, что они – весна.

На горизонте дождь-бандит

Небрежно руку поднимает:

Уверен, тут же подлетит

Свободная машина мая!

Провинциальное холуйство –

Себя обвяжет черемша…

И в голубое захолустье

Эстеты-облака спешат.

СТОП-КАДР

Бегу в блокнот от теленовостей.

Хватаю ручку – чувствую, бледнею…

Стихи – язык неслыханных страстей,

Не понимать его мне все труднее.

Поэзия – ночное колдовство.

Как в кружевах искусной мастерицы,

В стихах живёт предчувствие того,

Что жизнь пройдёт и снова повторится.

Не перейти с поэзией на ты.

Блокнот закрою. Что-то лихорадит…

Стихи живут – во имя красоты.

И даже Бог живёт чего-то ради.

ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Стихи бесстрашно в прошлое уводят,

По краю рифмы змейкой проскользнут…

Выкладывать подробности – увольте,

Я с детства недолюбливал зануд!

На сколько лет назад вернусь – на пробу?

На сколько дней останусь в том раю?

Какую распроклятую хворобу

«Случайно» по дороге оброню?

Вопросы остаются без ответа –

Но хватит, не себя пришел спасти…

И Лермонтов под дулом пистолета

Стоит и ждёт. И глаз не отвести.

СОБРАННЫЙ ЧЕМОДАН

Захлопнута книга. И сразу не стало любви

У Вронского с Анной, у августа с креслом-качалкой.

И дождь моросящий играет с окном в «се ля ви»,

И счастливы грядки с капустою белокочанной.

И просятся в поезд айфон, ноутбук и блокнот,

И все же за старших все трое останутся дома…

И дочь-семиклассница вилку в розетку воткнет,

И вздрогнет закладка в начале девятого тома.

ДЕСЯТЬ СТРОК ПРО ОДНУ СЕМЬЮ

За свет внесешь очередной платеж,

Рутиной суетливо коронован –

И вдруг одну простую вещь поймешь:

Приснишься морю – примет как родного.

Поедем в Крым: Гурзуф, Мисхор, Форос,

Инжир на ужин, но на завтрак – каша…

И сам себе ответишь на вопрос:

«А есть ли смерть?».

Чужая – есть.

Не наша.

УЖИН В ХОСТЕЛЕ

О том, что путь к успеху не короткий,

Не парится лапша в своей коробке.

Из марта вечер вычеркнет слова.

Полковник не напишет про «Би-2».

Рука дрожит и пролиты чернила.

На видеокассете жив Данила.

Деревья поданы к весеннему столу.

Но я предпочитаю пастилу.

АРИФМЕТИЧЕСКИЙ ТРИПТИХ

● ● ● ● ●

Бог по ночам

Считает чужие оргазмы –

Но сон не приходит.

● ● ● ● ●

Я насчитал семь шрамов

Одинаковой длины…

А дети смеются: радуга!

● ● ● ● ●

Дурак!

Сам дурак!

Обе попытки хайпа

Не засчитаны.

Мы же не марадоны.

ПИСЬМО ПЕЛЕВИНУ

Я не Ван Гог – и хрен бы с ним,

Зато вангую, как шаман.

Растает нобелевский дым

Под песню «Ветер Перельман».

Какая боль, какая жесть:

Толстой в объятьях новизны!

И нет желающих прочесть

Стихи, достойные весны.

Ночной дозор в дневной дозор

Отправить мы сообразим –

И «Сирано де Ревизор»

Напишет Шолохов Максим!

БЕЗ ТЕБЯ

Спешат машины – мимо, снова мимо…

На взводе мышеловки гаражей.

Москва ночная, ты необозрима

С балкона на девятом этаже…

«Я пью за то, чтоб лето не кончалось» –

Спою для вазы посреди стола…

С тобой такого раньше не случалось,

Чтоб розы ты с собой не забрала!

И хочется, и колется, и в рифму

Верлибры переписаны к утру…

Я пью за то, что кофе растворимый

Пакетику давно не по нутру…

ПАДЕНИЕ

Ее у мусорного бака

Стал трахать бомж, слегка нагнув.

Мы выпили еще, однако –

И выдохнули: Ну и ну!»

И кто-то вспомнил про Бокаччо

И чувство меры у Рабле –

И пластиковый мой стаканчик

Вдруг оказался на земле.

Она вернулась, улыбаясь,

И поддержала разговор…

А я от мысли не избавлюсь,

Что это был и наш позор.

ПОД ВЕЧЕР

В кармане –  кино на флешке.

В ушах:  «Я тебе так рада!»

Сухарики-кириешки –

Нечаянная услада.

Дорога идет под горку.

И сердце тобой  богато.

И небо забьется в норку

Хрустящего тьмой заката.

12 СТРОК НА ГОЛУБОМ ГЛАЗУ

Нераспечатан Водолазкин.

Вайфай доступен без пароля.

А Питер был голубоклассным –

И органичным в этой роли.

Дома – знакомою стеною.

Куда идти – она не знала.

И церковь только этой ночью

Росла цветком со дна канала.

Он был смешным, как Епиходов,

Как в анекдоте Волобуев.

А красный свет для пешеходов

Зеленым был для поцелуев.

MY WAY

Моя весна полна грязюки

Непросыхающей.

На фото – мотоцикл «Сузуки».

Он потрясающий.

Мое вчера – духи, колготки,

Билет на «Золушку».

Мои стихи – бутылка водки

С отбитым горлышком.

Речушка с жадностью глотает

Плевочки с мостика.

На ужин – вновь филе минтая.

Мне сорок с хвостиком.

Моя тропинка – в небе звездном.

Петляет, дурочка.

Когда тоска целует в десны –

Заешь огурчиком.

● ● ● ● ●

Остатками радуги – орденской планки небес –

Москва поражает осеннее воображенье.

Проводит для нас листопад желто-красный ликбез.

Квартира. Остатки пирожного. Изнеможенье.

С утра на рабочем столе идиотский скриншот.

Под вечер стихи о любви вызывают улыбку…

Не спрашивай девушку, было ли ей хорошо.

Для радуг и девушек каждый вопрос – на засыпку.

ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ ОКТЯБРЯ

Утихло пружин пиццикато.

Ресницы озябли во сне…

А где-то брусничней закаты

И круглогодичнее снег…

И в Замоскворечье, и в Сочи

Влюбленные – словно в раю!

Моя кинестетика хочет

Покрепче обнять твою.