Несчастный случай (рассказ)

НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ

Только и осталось, что вспомнить. Вспомнить и записать. Самое главное - вспомнить, а записать… ну, это уже как получится. Сижу вот, вспоминаю. Кажется, дело было так.

Компания собралась разношерстная, случайная. Андрюха – дембель, служил на Кавказе, кажется, повоевал, но не так, чтобы очень. Лицо простецкое и, на первый взгляд, даже свирепое, массивное, квадратное туловище, уверенные движения. Помню, что держал себя хозяином. Юра – виновник торжества, именинник, менеджер по поставкам или продажам, любитель фотографироваться. Лица сейчас и не вспомню. С ним была девушка. Естественно, ее как – то звали. Но как? Не помню.

Вообще, хороши эти «не» и «нет». Как будто острым ножом отсекаешь куски чего-то ненужного. Надо же, опять «не».

Был еще Кирилл. Кирюша. Школьный приятель. Ироничный молодой человек. Из-за этой иронии я его в школьные годы слегка побаивался. Ведь ирония выводит человека из равновесия, ставит его под сомнение перед самим собой, а это неприятно и вызывает страх. Поэтому, общаясь с Кирюшей, приходилось всегда держать себя в форме, быть готовым к ответной иронии. В то время он увлекался буддизмом, по крайней мере, знал кое-какие термины и  выводы. Но странное дело, серьезного разговора на эти темы не переносил, начинал посмеиваться, да подшучивать, то ли над тем, что только что  утверждал, то ли над собеседником. А это хуже. Иной человек и боль, если не адскую, то зубную, может вытерпеть, а шуточки нет. Как будто поражает она его в самое уязвимое место, и нет больше человека, так тень какая-то. В общем, Кирюша втянул меня в эту авантюру, предложив отметить день рожденья почти не знакомого человека где-то за городом, на берегу моря.

Автобус, старый советский луноход, едва дотянул до конечной остановки и встал бесполезной железной колодой. Мы вышли. Мотор еще урчал, но через пару секунд как-то обиженно чихнул и заглох, будто дух испустил. Наверное, неправильно приписывать чему-то неживому свойства живого, но уж больно был похож видавший виды автобус на разбитого болезнью и старостью человека. Мне даже стало, его жаль.

До нужного нам места шли по лесной тропинке. Километра три. По обе стороны дорожки рос папоротник. Андрюха ловко рубил сочные стебли штыком-ножом. Они падали безропотно, покорно, как солдаты, брошенные под пулеметные очереди чьей-то злой волей. Просто перемещаться или созерцать красоты летнего леса ему было явно скучно, хотелось движений резких, настоящих. Юра с девушкой шли молча. Видимо поссорились в автобусе. Трясясь в луноходе, я услышал брошенную ему фразу «да, вообще, что ты можешь». Сказано было зло, раздраженно. Могла быть поласковей, все-таки день рожденья. Я представил, что она не с Юрой, а с Андрюхой, выходило намного лучше, естественнее что ли, впрочем, какое мне было дело.

Кирюша уже битый час доказывал мне, что человеческая личность иллюзорна. Я как-то не улавливал пуанту доказательства, интересней было смотреть, как Андрюха расправляется с воображаемыми врагами. «Таким образом,- заключил Кирюша,- человек-это комплекс постоянно меняющихся состояний. Ничего сверх этих состояний не наблюдается, не существует. Печаль, радость, страх, гнев и тому подобное существуют сами по себе и не прикреплены к чему-то вечному, самотождественному, к тому, что мы называем «Я». Вывод показался мне любопытным. Однако, для полноты картины, Кирюше следовало  доказать противоположный тезис. Вот тогда был бы высший пилотаж, триумф ироничного отношения к жизни. Ирония, как мне казалось, просто уравнивала противоположности, превращая огненный плюс и ледяной минус в безразличный ноль. В общем, Кирюша не стал закольцовывать рассуждение, хмыкнул, ускорился, догоняя друга Юру и его девушку. Андрюхе надоело махать руками впустую, он остановился, ловко сунул разбойничий нож в ножны, прикрепленные к солдатскому ремню, вытряхнул из пачки сигарету, закурил, уложив несколько движений в одно. Слегка разгоряченное воинственной работой лицо излучало уверенную силу. Луч солнца, вынырнув из-за стволов деревьев, приклеился к его крепкой фигуре, разлился по куртке защитного цвета, превратив ее в блестящий доспех. Я поравнялся с ним, мы составили разговор.

- Андрюх, как думаешь, горючего хватит?

- Да, вроде, должно.

- У меня всего бутылка, у Кирюши – коньяк.

- Хватит, точняк.

- Уверен?

- Уверен, не переживай. Дембельский коктейль пробовал?

- Да, нет, не служил.

- Вот и попробуешь. Мы на дембель спирт с ликером глушили. Как вспомню, так уже пьяный в дым. Я спирта набрал, а у Юрки ликера полно. Девчонка его ликер больно любит, я знаю.

- Слушай, Андрюх, а ты можешь представить, что тебя нет? Вот видишь комар? Бац, и нет. Так и человек. Комар не может этого представить, а человек, как думаешь, может?

- Вы, чё переучились, в своих, как их там, вузах!? Кирюха все ходит и бормочет, ты вот. Человек, комар, можно ли представить…

- Да, я так, к примеру.

- К примеру. Хотя у нас во взводе тоже был один, вроде попа. Только он наоборот, что-то о бессмертии заяснял.

- Так я о том же, если не можешь представить, что тебя нет, то значит…

- Ты бессмертен. Так это и ежу понятно, только об этом не говорят.

- Ладно, проехали, давай, кто кого обгонит, вон уже ворота показались.

- До ворот, значит.

- До ворот, на старт, внимание, марш!

Помню, что футбольной закалки хватило метров на сорок, а надо бы на все сто. Андрюха и не заметил дистанции, даже сигарету не выплюнул, так и бежал с окурком в зубах. Конечно, он меня сделал. Но все равно, радостные, возбужденные движением и соперничеством мы ввалились в ворота дома отдыха. Кирюша и девушка Юры сидели на скамейке. Юры рядом с ними не было. Вскоре он появился, и выяснилось, что его знакомые здесь уже не работают, что свободных мест нет и, следовательно, на ночлег в комфортных условиях рассчитывать не приходиться. Решили взять напрокат палатки, переправиться через залив на косу, подальше от отдыхающих, а вечером тем же маневром отправиться на дискотеку. Лодку и палатки нам дали,- все-таки какие-то связи у Юры остались. Переправлялись недолго. Расстояние смешное, не больше сотни метров. Андрюха греб ровно и мощно, в охотку. Юра в своей кислой манере заметил, что здесь очень глубоко, мол, специально рыли, чтобы теплоход мог проходить. Я живо представил, как в бухту со стороны моря вползает огромная махина, и наша лодочка, повинуясь чудовищной силе притяжения, вползает в пасть железного Левиафана. Бац, и нет комара. Конечно, ничего подобного не случилось. Мы благополучно пристали к другому берегу.

Время до выпивона тянулось непозволительно долго, точно жевательная резинка. Купались, загорали, слонялись по берегу. Юра снимал какой-то клип. Затея восторга не вызвала. Что мы могли как актеры? В лучшем случае, копировать ужимки других актеров. Ближе к вечеру решили, наконец, начать. Я думал, что будем просто выпивать, за жизнь разговаривать. Но Кирюша заявил, что у нас не банальная пьянка, а торжество и предложил, чтобы каждый произнес тост. После чего взял и сказал. Помню, что-то об остроте ума, потеря которой есть главное несчастье, очевидно, новорожденному желалось сохранить и пронести через всю жизнь это драгоценное качество. Пока Кирюша разглагольствовал, я пытался составить какую-нибудь замысловато-ироничную и, вместе с тем, благожелательную фразу, но ничего не получалось. Устав от словесных выкрутасов, Кирюша закончил, провозгласив здоровье именинника. Чокнулись, выпили. Добрая порция греческого коньяка пришлась мне, как нельзя, кстати,- я успокоился и решил ничего не сочинять, а сказать самые простые и добрые слова в адрес человека, которого почти не знал. Очередь была моя, но неожиданно Юра попросил, чтобы тост произнесла его девушка. Она отнекивалась, он настаивал. Чувствовалось, что ей нечего сказать. Нечего, хоть плачь. Я предположил, что они вместе уже несколько лет, что очарование новизны прошло и, что, вообще, пора переходить к дембельским коктейлям. Юра, тем временем, настоял на своем, и мы услышали, что ему желается все то, что он сам себе желает. Бутылка коньяка была побеждена, Андрюха метнул на скатерть-самобранку банку спирта и деловито приготовил пять порций адской смеси. Но сразу понял, что погорячился: Кирюша связал этот вечер с коньяком, а Юра с девушкой и ликером. Очередь была моя. Я сказал что-то доброе и, как водится, банальное. Чокнулся, выдохнул и жахнул. Точно гвоздь в горло вбил. Но пересилил себя, и вторая доза после тоста Андрюхи «за лося» пошла как надо. «Официальная» часть вечера закончилась, все закружилось стремительно и необратимо. Откуда-то появилась гитара, приходили и уходили какие-то люди, мы общались. Через час сознание расширилось настолько, что взбунтовалось, отказавшись распознавать и регистрировать предметы внешнего мира. Ловушка захлопнулась: сознание поймало в сети само себя и теперь не знало, что делать с такой добычей. Приходилось постоянно себя одергивать, чтобы не утратить связь с компанией. Андрюха орал под гитару песни Цоя. Все подряд. Я думал, что пение, музыка похожа на поток, который уносит тебя в какую-то пучину морскую и, что выбраться оттуда не в твоей власти. Неожиданно на другом берегу блеснули лучи прожекторов, из динамиков обрушился модный танцевальный ритм. Все засуетились, решили плыть туда. За весла сели мы с Андрюхой. В пьяной веселости я пытался его перегрести, он завелся, в результате лодка шла по синусоиде. Добрались кое-как. На дискотеке я с кем-то повздорил. Причина классическая – разная степень опьянения, я был на пике, а контрагент –  в начальной фазе. Попросили уйти. Видимо, я согласился, во всяком случае, драки не было, это точно. Уходя, я отметил краешком сознания Юру, уткнувшегося в плечи своей девушки, и Андрюху в ярко красной майке, вальсирующего с крупнотелой девицей, хотя, кажется, звучал рок-н-ролл. Кирюшу сознание не зафиксировало. Не было ни обиды, ни ярости, ни злости. Не свербило, что «нечто» не состоялось. «Нечто» - это новые впечатления, связанные с «танцами» и половыми играми. Незаметно для самого себя, я оказался на том месте, куда мы полчаса назад причалили. Лодка, воткнувшись в песок, напоминала беспомощную рыбину. Надо было принимать решение.

Черная полоса воды, отделявшая меня от другого берега, не выглядела зловеще. Скорее умиротворенно. Волн не было. Я точно знал, что сумею переплыть, что сил хватит. Тотчас вспомнил, что здесь очень глубоко, что специально для теплохода рыли, углубляли. « Ничего, ты же не будешь об этом думать. Надо просто войти в воду и поплыть, ведь недалеко, надо плыть и ни о чем не думать, как в детстве, скользить по солнечной, ласковой глади, легко и свободно. Ведь, в сущности, ничего не изменилось, сейчас, так же как и тогда», - подсказало сознание. Я разделся, аккуратно сложил одежду, снял туфли замшевые, чешские, шоколадного цвета, соорудил из всего этого странный узел и, умудрившись взять его одной рукой, вошел в воду. Медленно пошел вперед. Вода поднималась по бедра, пояс, грудь. Дальше идти было уже нельзя. Чуть оттолкнувшись от дна, поплыл. Было такое чувство, словно взял и отрезал себя от целого мира, пуповину перерезал. В один миг оборвалась музыка, хотя, пока брел по дну, слышал ее отчетливо. «Странно, как тихо, неужели дискотека закончилась, или просто вода гасит все звуки. Нет, не могли музыку вырубить, там же все только начинается, значит, гасит, вода гасит все на свете. Хорошо, что я лодку не взял. Нельзя. Ребятам как без лодки. Их много, а я догребу потихонечку»,- шептало что-то в глубине меня. Сознание цеплялось за действительные и воображаемые предметы с одной только целью – помочь стремительно слабевшему телу. То оно представляло, что я – нечто вроде античного героя, мореплавателя, сражающегося со стихией и обреченного на победу, то заставляло меня в десятый раз повторять прибаутку Кирюши «Рыбка плавает по дну, выпьем рюмочку одну», то отсылало в глубины детской памяти. Черепная коробка то и дело превращалась в миниатюрный кинотеатр, на экране которого шла ретроспекция с моим участием. На самом деле, сознание лукавило, хитрило: отвлекая и развлекая меня подобным образом, оно просто не давало мне времени впасть в реальность катастрофы. Было сложно оценить свое настоящее положение: сколько я проплыл, сколько еще осталось, есть ли еще силы? Все вопросы, связанные с количеством, мерой тонули вместе со мной. Мое существо раскололось на две части: на сознание и «я». Причем сознание явно подталкивало, принуждало меня к жизни. Оно, как заботливый родитель, хотело мне добра, но «я» вело себя по-другому. Именно «я» отказывалось плыть. Оно не то, чтобы очень устало или смирилось с гибелью, скорее его охватило странное любопытство, упорное непобедимое желание увидеть финал. « А, ведь ты ко дну идешь, погибаешь», - шепнуло, по-отечески сознание. Совершенно безучастно, как будто речь шла о куске металла или шотландском рыбаке 13 века, « я» согласилось. Ноги сами собой поползли вниз и одновременно назад, точно меня кто-то потянул в противоположную движению сторону, и вросли в песок. Голова оказалась над водой. Я стоял и дышал, держа над головой мокрый ворох одежды и один башмак. Странно, но ничего не изменилось. Ни грома, ни молний, ни салюта в честь незапланированного спасения. Добрел до нашего лагеря и рухнул в чью-то палатку.

Снилось, что я – в огромном храме поднимаюсь куда-то по ступеням. Высокие своды уходят в небо, растворяясь в нем. Ступени, словно мощные магниты, притягивают  подошвы ног так сильно, что нет никакой возможности сделать шаг вперед. Идти же почему-то надо. Я понимаю, что сон уже заканчивается, а еще в начале пути. Вокруг слышны голоса разные. Ангелы, что ли? Не знаю, но спорят между собой, до какой ступени я дойду. Серьезно так спорят, точно научную проблему решают. Кто-то говорит: « Неизвестно, насколько ему присуща такая добродетель как терпение и в чем заключается источник данной добродетели в отношении данного лица. Ведь, согласитесь, источник добродетели и сама добродетель вещи разные, а терпение есть и у чертенят». А другой так весело отвечает: «Мы это сейчас выясним, возьмем и спросим у него. Эй, браток, держи ответ, вставай и скажи нам…». Кто-то, видимо, уже долго меня будил. Я открыл глаза. « Вставай,- не сказал, а как-то выдохнул Юра,- пойдем, Андрюху поможешь перевезти, вдвоем не справимся». Я понял, случилось что-то непоправимое. По дороге Юра рассказал, что дискотека закончилась поздно, что Андрюха познакомился с девчонками и его куда-то пригласили. «В общем, он сказал, что останется до утра и доберется сам, мы отправились без него»,- закончил объяснения Юра.

Мы подошли к берегу. Андрюха лежал около лодки на боку. Лица не было видно, но я понял, что он мертв. Понял по нелепо выброшенным вперед рукам, словно он все еще плыл, пытаясь дотянуться до спасительной черты.